Дневник лабуха длиною в жизнь
Шрифт:
Как-то она не пришла на занятия. Девчонки сказали, что ночью ее забрала "скорая помощь", и ей сделали операцию - удалили аппендицит. Мама каждый день давала мне двадцать копеек на обед. Чаще всего я не ел, а собирал денежку на кино, мороженое и сигареты. У меня были в кармане уже два рубля, и мне хватило на коробку конфет, с которой и объявился у нее в больнице. Ира вышла в домашнем халатике, держась за бок. Увидев меня, улыбнулась. Я протянул коробку. Взяла, поблагодарила тихим голосом и, наклонив голову, тепло заглянула мне в глаза.
Характером любовь моя удалась не простым, скорее сложным. В ней переплелись
Скучно нам не было никогда. Однако ссориться начали довольно рано. Прошли пять месяцев с тех пор, как мы начали встречаться. Как-то, расставшись на несколько часов, я вернулся к ней в общежитие. Иры не было. Девочки доложили, что она с подругой Оксаной пошла в клуб "Сарай" на танцы. "Могла бы мне сказать, - подумалось, - тоже поплясал бы, и вообще - почему она так поступила?!" Я пошел в "Сарай". Танцевальные площадки города всегда были заполнены. Львовяне - народ веселый, потанцевать любят. У клуба толпились люди. Много дружинников - драки были нормальным явлением. В этот вечер было особенно многолюдно. Оказалось, что недавно на Высоком замке повесили чернокожего студента медицинского института. В последний раз его видели на танцах в этом клубе. Говорили, что студент в пылу спора с девушкой по причине отказа танцевать с ним затушил окурок об ее лоб. Львовянам не нравится, когда их девчатам тушат окурки о лоб, и студента повесили. На каждом углу маячили дружинники. После недолгого наблюдения у меня созрел интересный план. Подошел к дружиннику постарше.
– Послушай, тут к вам прошли две четырнадцатилетние девчонки, могут быть неприятности от милиции. Одна из них моя сестра.
– Где? Какие девчонки?!
– к моему удовольствию всполошился дружинник.
– Пошли покажу.
Мы подошли к большому окну. Посреди зала среди танцующих пар выплясывали веселые Ира с Оксаной. Я указал на них. Дружинник, что-то проворчав, поспешил в зал. Через окно наблюдал, как девчата возмущались, когда их выводили. Я, чувствуя свою правоту, стоял улыбаясь, держа руки в карманах, не скрываясь, недалеко от входа. Заметив меня и все поняв, девчонки подскочили ближе:
– Ага, так это ты подстроил!
– и сердито, с презрением быстро зашагали прочь.
Два дня мы не разговаривали. На третий день я сказал, что без нее на танцы не пошел бы. Она промолчала. Мы помирились.
Девушки, делившие с ней комнату, часто по воскресеньям ездили к себе домой. Все они жили в двух-трех часах езды от города. Ира часто домой не ездила, говорила, что из-за отца. Он пил и иногда поколачивал маму. Она его не любила. Мама была доброй, заботливой и часто приезжала к ней. Привозила котлеты, вареники и разную другую снедь.
Как-то раз, когда девчонки разъехались и приезд Ириной мамы не ожидался, я остался у нее на ночь. Дома сказал, что останусь ночевать у ребят в общежитии.
Я был на седьмом небе. Мечтал, что наконец-то у нас будет то, что у меня было с Наталкой. Я не раз грезил об этом по ночам. Еще я знал, что с Ирой все будет иначе, ведь я люблю!
Но не тут-то было. Она разрешила мне снять только обувь. В брюках
Учебный год подошел к концу, и Ира уехала домой. Папу пригласили поиграть на два месяца в ресторане в Ялту, и, как всегда, он прихватил свою семью. Отдыхать, плавать, загорать, конечно, было здорово, но все же я торопил время. С нами отдыхала вместе со своей мамой одна дальняя родственница. Симпатичная, белявенькая, веселая Лена, младше меня на год. Мы плавали на катере в Воронцовский дворец, вечерами катались на качелях. Пили кумыс на набережной. С ней было весело, хорошо, но чувства мои были сугубо дружеские, и с самого начала я рассказал об Ире. Закончилось лето, и мы вернулись домой за неделю до начала учебного года.
Вовка-боец
Вовка Борчанов сообщил мне, что договорился с Сашкой Долей погулять компанией в Сашкиной квартире. Родители Доли уехали - как же было не использовать такой момент.
Вовка сказал, что хочет взять с собой свою девушку Зойку, которая живет недалеко от Высокого замка. Мы пошли за ней. По дороге он встретил своего знакомого Афоню, и тот пошел с нами. Афоня был хорошо поддатый и медленно плелся за нами. Вовка договорился встретиться в скверике напротив кинотеатра "Богдан Хмельницкий".
Мы пришли. Зойка стояла с группой ребят в скверике, о чем-то беседуя. Вовка помахал ей рукой, она махнула в ответ и собралась идти к нам. Один из них взял ее за руку и стал, как бы шутя, не пускать. Она что-то ему говорила, но он крепко держал, уже не шутя, поглядывая в нашу сторону. Вовка направился к ним, я следом. Афоня, пошатываясь, тоже. Мы подошли, нас тотчас окружили, я понял, что добром не кончится.
Вовка взял Зойку за руку:
– Идем!
– Никуда она не пойдет!
– сказал тот, что держал ее за вторую руку.
– Генерал, пожалуйста, не надо!
– взмолилась Зойка.
– Надо!
– с наглой ухмылкой сказал парень по кличке Генерал.
Тут и Афоня подошел. Хлопцы, улыбаясь, расступились, пропуская его в середину круга.
– Что происходит?
– спросил он, хлопая пьяными глазами.
Я слышал о Генерале, грозе района, и понял - будет жарко. Среднего роста, коренастый, с наглой рожей, он не отпускал Зойку.
И тут... Вовка молниеносным, сильнейшим ударом в челюсть сбивает его с ног.
– Гони!
– крикнул он.
Мы ринулись из круга, опрокинули двоих и помчались. Афоню настигли почти сразу. Он упал. Его стали бить ногами. За нами гналось человек пять. Мы с Вовкой немного оторвались от преследователей.
Бежал я как минимум со скоростью перворазрядника по бегу. Вовка, останавливаясь, отбивался и сбил с ног еще двоих. К нам приближался побагровевший от злости Генерал. Между мной и Вовкой просвистел нож. Я припустил еще быстрее, уже на мастера. Все это происходило средь бела дня! Послышались милицейские свистульки. Преследователей осталось трое. Первым бежал Генерал. Вовка отстал от меня, и я обернулся. Он остановился и ждал. Я знал, что он никогда не носит ножи. Ему не было в них надобности. Высокий, симпатичный, жилистый блондин, лучший уличный боец, он стоял улыбаясь и ждал Генерала. Бежавшая за Генералом Зойка кричала: