Дневник лабуха длиною в жизнь
Шрифт:
Зная, что сегодня после съемок Ира приведет Виталика к маме, я вечером после репетиции зашел к родителям. Сынок возбужденно рассказывал, как дяди снимали его и маму в кино и как он догонял ее на велосипеде. Мама сообщила, что Ира привела его с полчаса тому назад и сказала ей, что пошла в театр. Посидев немного, я решил прогуляться и зайти за женой в театр.
При подходе к театру я увидел Иру, о чем-то увлеченно беседующую с высоким черноволосым, кучерявым мужчиной. Они направлялись в сторону от театра. Не мог я не пойти за ними. Минут через десять они зашли в какую-то квартиру.
Она пришла через два часа. Сказала, что была в театре. Я промолчал, лег спать и, как ни странно, заснул.
Утром жена сварила кофе. Хлеба для бутербродов не было, и она попросила меня сходить в магазин. Я вышел... и вернулся через неделю. Все это время жил у Марика один. Он уехал в Москву и прилетел за день до моего ухода. Вечером сварили спагетти, которые он привез из столицы.
Марик многое обо мне знал. По характеру довольно колючий, он и со мной не церемонился.
– Чувак, - сказал он, - я не могу понять, как ты все еще можешь с ней жить?
– Тебе не дано понять, - съязвил я.
– Ну да, мне не дано, маме твоей не дано, не зря она назвала тебя тряпкой!
– Знаешь что?
– сердито произнес я.
– Ешь свои спагетти и жуй хорошо!
Надолго мы друг на друга не обижались. Утром я поехал домой.
Ира была дома.
– О, появился!
– удивилась жена.
– А где хлеб?
Я криво улыбнулся.
– Что случилось, почему ты ушел?
– спросила невинно жена.
– Ты меня обманула!
– Когда это я успела тебя обмануть?!
– нагло встала она в позу.
– Расслабься! В тот вечер, когда ты мне сказала, что была в театре, я видел тебя с высоким черноволосым мужичком!
– Ну и что?
– тут же среагировала Ира.
– Это наш оператор, я ему показывала город.
– Мне показалось, что ты ему или он тебе... показывали чью-то квартиру?
– Мы зашли... потому что... ему нужно было что-то взять, - не растерялась жена.
– Мне нужно переодеться. У меня репетиция!
Спорить не хотелось. Жена вышла на кухню. Выходя из квартиры, кинул ей в сердцах:
– Вот так и живем с тобой - во лжи!
В тот вечер мы в одно время вернулись с работы. Молча легли спать. Во сне Ира положила мне руку на бедро... мы помирились.
В театр приехали из киевской киностудии имени Довженко подобрать на небольшую роль актрису для фильма. Ира прошла пробу, и ей предложили сняться. Я сказал ей, что если она хочет разбить семью, то пусть едет. Она дулась пару дней, но не поехала.
В колонии готовились к ноябрьскому концерту. Майя Михайловна присутствовала на репетициях. Водка и шоколадки на время прекратились. Девочки знали, что это временно, и не роптали, обещали постараться и не подвели. Сразу после концерта соврал Майе Михайловне, что мол, бегу к жене.
В торговом институте была пара прилично играющих музыкантов и двое вокалистов. Секретарь профсоюзной организации подкинул немного денег, и я пригласил Марика с Сашей дать пару игровых номеров. Все прошло хорошо. До майского концерта можно было приходить только за зарплатой.
Жену уронили
С
Партнершу следовало пронести на поднятой руке через всю сцену. Постоянный партнер, парнишка крепенький, с этим заданием справлялся. Вова был чуть помельче и, видимо, слабее физически. Ира должна была сесть за сценой на его руку. Зазвучала музыка, и Владимир, красиво выставив в сторону левую руку, на правой понес ее. Ровно посередине сцены, его рука с сидящей на ней Ирой пошла назад. Удержать ее он уже не смог... и она с высоты его руки падает и ударяется головой об пол! Спектакль остановили, занавес закрыли. "Скорая" отвезла Иру домой, врач дал ей анальгин. Ей повезло - она ничего не сломала и не вывихнула. Немного болела голова.
Домой пришел часов в одиннадцать. Ира сидела на кровати. Рядом - Наташа Миносян и Владимир Бероев Бек-Султанович. Они рассказали мне о том, что произошло, посидели еще немного и ушли. Присел к жене на кровать, нежно обнял и поцеловал в макушку. Но притом заметил, что ее глаза как-то взволнованно бегают по сторонам. Уложив Иру на подушку, я пошел к умывальнику и, не успев взять зубную щетку, услышал ее крик:
– Эдик! Иди быстрей сюда! Он на меня смотрит!
Заскочил в комнату. Ира, поджав ноги, сидит на кровати и глазами полными ужаса смотрит в сторону печи. Наша высокая, почти до потолка, шоколадного цвета кафельная печь молча стояла и никого на ней не было.
– Ира! Что с тобой?! Там никого нет!
– Ты что, не видишь?! Он смотрит на нас! Он смотрит!
– кричала она.
– Ира, да там никого нет! Перестань!
– не на шутку разволновался я.
– Вот он! Вот он! Смотрит!
– прижав руку ко рту и указывая указательным пальцем другой руки на печь, она с ужасом в глазах продолжала кричать.
Тут уж и я испугался. "Неужели от удара глюки пошли?! Что мне делать? Бежать на улицу к телефону-автомату вызывать "скорую"? Оставить ее одну? Как же оставить ее в таком состоянии?!"
Я побежал к телефону. "Скорая" приехала быстро. Объяснил происшедшее. При них Ира уже не кричала, только дико озиралась. Ей сделали успокоительный укол и заверили меня в том, что если ее не тошнит - значит, сотрясения мозга нет. Все, мол, будет хорошо. Ира вскоре заснула.
Утром проснулась и - как будто ничего не было. Я спросил ее, помнит ли, как кричала вчера. Она ответила, что нет. Помнила только то, что приезжала "скорая". Я рассказал ей о том, что было. Она смотрела на меня с недоверием. Шишка на ее голове еще пару дней болела. Позже я спросил ее, не будет ли она против того, чтобы показаться психиатру. Думал, откажется, ан нет - согласилась.