Дневник незначительного лица (Самое смешное)
Шрифт:
Тамм заглянул спросить, надо ли завтра являться во фраке. Кэрри просила его уж приодеться, поскольку будет мистер Франчинг и не исключена даже возможность появления самого мистера Джокера.
Тамм сказал:
— A-а, мне просто надо было узнать; долгонько я не щеголял при всем параде, придется отнести этот фрак, чтоб складки разгладили.
Только ушел Тамм, пришел Люпин и, весь трепеща, как бы мы не разочаровали его Дейзи Мат-лар, на все брюзжал, ко всему придирался, все подвергал критике, даже то, что мы пригласили нашего старого друга Туттерса, который, он сказал, в вечернем костюме будет выглядеть, как нанявшийся
Я буквально вышел из себя, я сказал:
— Позволь тебе заметить, Люпин, мисс Дейзи Матлар — не королева Англии. Я полагал, что ты не настолько глуп, чтоб дать себя захомутать особе, которая тебя намного старше. Я тебе советую подумать о том, как заработать себе на жизнь, прежде чем связать себя с женщиной, которую тебе придется содержать, и, по всей вероятности, впридачу с братцем, который, по-моему, шалопай и больше ничего.
Вместо того, чтобы принять мой совет так, как должно разумному человеку, Люпин вскочил и крикнул:
— Оскорбляя девицу, с которой я связал свою судьбу, ты оскорбляешь и меня! Я уйду из этого дома и отныне ноги моей здесь не будет!
И с этими словами он выскочил вон, хлопнув дверью. Но ничего. К ужину он вернулся, и мы чуть не до двенадцати часов играли в безик.
Глава IX
Наш первый важный прием. Старые друзья и новые друзья. Тамм несколько раздражает; зато друг его мистер Стиллбрук оказывается очень забавным. Несвоевременное прибытие мистера Джокера, который однако же весьма мил и дружелюбен. Прием проходит с большим успехом
15 НОЯБРЯ.
Праздничный день! Наш первый настоящий прием с тех пор, как мы поселились в этом доме. Я пораньше вернулся домой из Сити. Люпин настоял на том, чтобы нанять настоящего официанта, и выставил полдюжины шампанского. По-моему, это излишняя расточительность, но он объяснил, что ему подфартило сорвать три фунта с одного дела в Сити. Надеюсь, на радостях он не примется за азартные игры. Столовая дивно выглядела, и Кэрри сказала совершенно справедливо:
— Нам не придется за нее стыдится перед мистером Джокером, если он нас вдруг почтит своим визитом.
Я заранее оделся, на случай если гости явятся ровно в восемь, и к великой своей досаде обнаружил, что мои новые парадные брюки чересчур коротки. Люпин, который стал окончательно забываться, мне попенял, что я надел обычные свои штиблеты вместо вечерних туфель.
Я отвечал язвительно:
— Мой милый сын, в мои лета можно быть выше подобных вещей.
Он разразился хохотом и ответил:
— Человек всегда выше своей обувки.
Возможно это остроумно, возможно и нет;
но, слава богу, от него хоть укрылось, что из одной моей запонки выпала коралька. Кэрри выглядела, как картинка, в том платье, в котором была у Лорда Мэра. Гостиную убрали изумительно. Кэрри повесила муслиновые занавесочки над раздвижными дверцами, и еще над одним из входов, ибо там мы сняли дверь с петель.
Мистер Питерс, официант, явился вовремя, и я строго предписал ему не откупоривать следующую бутылку шампанского, покуда не осушат предыдущую. Кэрри распорядилась так, чтоб на столике в гостиной поставили шерри, портвейн и рюмки. Между прочим,
Первым явился Тамм и с присущим ему вкусом приветствовал меня словами:
— Здорово, Путер, что это у вас брюки так коротки? Хорошо, хоть не узки, не лопнут!
Я ответил сдержанно:
— Зато у меня может лопнуть терпение.
Он сказал:
— Брюки ваши от этого длинней не станут, смешной вы человек. Попросили бы хоть мадаму свою к ним оборочки пришить.
Сам не знаю, зачем я трачу время, занося все эти оскорбительные глупости в мой дневник.
Далее явились мистер и миссис Туттерс. Он сказал:
— Поскольку вы никак не обозначили форму одежды, я явился в полупараде.
Он был в двубортном черном сюртуке при белой бабочке. Пришли Джеймсы, мистер Мертон и мистер Стиллбрук, но Люпин нервничал и был невыносим, покуда не показались Дейзи и Фрэнк Матлар.
Нас с Кэрри, можно сказать, поразил вид Дейзи. На ней было ярко-малиновое платье, с очень большим декольте. Я нахожу подобный стиль нескромным. Ей бы взять пример с Кэрри и прикрыть плечи кружавчиками. Прибыл Мистер Бу-сик, мистер Тонкий-Бороф и его четыре дочки; пришел и мистер Франчинг и кое-кто из новых друзей Люпина, все — тоже «Комедианты из Холлоуэя». Иные вели себя прямо-таки как на сцене, особенно один, весь вечер он позировал, чуть не лег на наш маленький столик и его сломал. Люпин его называл «Наш Генри» и объяснил, что он «наш герой-любовник» и так же соответствует этому амплуа, как Фрэнк Матлар хорош для роли благородного отца. Признаюсь, для меня все это китайская грамота.
Мы немного помузицировали, и Люпин, который ни на шаг не отходил от Дейзи, не успокоился, покуда она по его настоянию не спела романс под названием «Когда-нибудь». Романс как будто недурен, но Дези так кривлялась и так, по-моему, фальшивила, что лично я не стал бы просить ее, чтоб еще спела; но Люпин заставил ее спеть сразу же, подряд, четыре романса.
В десять часов сели ужинать, и Тамм и Туттерс набросились на еду так, будто у них с утра маковой росинки во рту не было. Я сказал Кэрри, чтоб хоть что-нибудь приберегла на случай, если вдруг все-таки объявится мистер Джокер. Мне не понравилось, когда Тамм, наполнив большой бокал шампанским, залпом его осушил. Он повторил эту свою неостроумную затею, и я начал даже опасаться, что нашей полудюжины шампанского ненадолго хватит. Я хотел было спасти одну бутылку, но Люпин ею завладел и унес на боковой столик, где и расположился с Фрэнком и Дейзи Матлар.
Мы поднялись наверх, но тут молодежь начала было беситься. Кэрри тотчас положила этому конец. Стиллбрук нас забавлял песенкой: «Где ты была сегодня, душка?» и я даже не заметил, как Люпин скрылся с Фрэнком Матларом. Я спросил у мистера Уотсона, тоже из Холллоуэев, где же они, и он ответил:
— А уж это, знаете ли — «Ах, какой сюрприз!».
Нам было велено встать в круг, и мы встали.
Тут Уотсон сказал:
— Имею честь представить вам знаменитого Белого Осла.
Фрэнк и Люпин ворвались в комнату. Люпин выбелил себе лицо, как клоун, а Фрэнк обмотался каминным ковриком. Он должен был изображать осла, и выглядел подлинным ослом. Началась весьма шумная пантомима, и мы все покатывались со смеху.