Дневник новой русской

Колина Елена

Съела много орехов. Орехи – очень удобная еда для фуршета. Если с тобой никто не общается, можно непрерывно жевать и делать вид, что ты специально пришел пожевать и сейчас очень занят.

Разговорилась с одним из тех писателей, чьи книги я знаю с детства. Он радостно сообщил мне, как дешево ему обошелся билет из Москвы в Питер и обратно – всего пятьсот рублей за плацкартный вагон. Тут-то я и поняла всю глупость Петр Иваныча и Никиты с Аленой насчет гонорара. Если уж такой известный мне с детства писатель радуется плацкарте, то мои мечты сделать на гонорар ремонт выглядят

по меньшей мере наивно!

– В плацкарте – жизнь, а в купе – отстой! – сказал Известный Писатель. Поняла, что он имел в виду.

В плацкарте Писатель ехал с женщиной, которая рассказывала, что у нее лет пять назад умер в Магадане родственник, и вот теперь она хочет перевезти его домой. Он испугался, может, женщина не в себе, и уже хотел поменяться с кем-нибудь полкой, но женщина пояснила:

– Вы что, не понимаете? Это же Север! Родственник там хорошо сохранился.

Теперь я всегда буду ездить в плацкарте и узнавать все про жизнь для своего творчества.

И еще Писателю недавно повезло – купил в сэконд-хэнде пиджак за триста рублей, вот посмотрите, какой хороший! Я кивала, трогала пиджак и чувствовала себя частью литературного мира – я тоже обожаю сэконд-хэнд и позавчера купила себе у метро Горьковская новый черный свитер.

Известный Писатель спросил меня (меня!):

– Вы тоже писатель?

– Нет, я не писатель, просто я вечерами пишу Дневник… про любовь…

– О-о-о! – задумчиво прогудел он. – Про любовь могут издать в женской серии, а там огромные тиражи…

Не могла отделаться от мысли, что ему тоже хочется в женскую серию.

Известный Писатель ушел, а я уселась в уголок и провела там довольно много времени совсем одна со своей тарелкой, пока рядом со мной не присела писательница, настоящая, не такая, как я. Она сбрасывала пепел в мою тарелку и пихала меня острым локотком в плечо. После третьей рюмки писательница положила лицо в салат, совсем как Лев Евгеньич, и принялась издавать странные звуки(представила, как буду рассказывать об этом Женьке, и непроизвольно захрюкала. Не забыть обсудить с Женькой, можно ли настоящей писательнице сыпать пепел себе в тарелку).

К концу вечера я настолько осмелела в этом новом, замечательно интересном для меня мире, что спросила у своей соседки, с которой мы вместе увлекались желтеньким сыром:

– Вы тоже писатель?

– Я жена писателя, – гордо ответила соседка, выхватив у меня из-под носа последний кусок сыра.

Наверное, жена писателя – это профессия. Я потом увидела ее с мужем. Ему лет тридцать пять, и, может быть, он долгие годы писал и писал, а его все не печатали, а он все писал и писал, а она ходила на цыпочках вокруг стола и работала на трех работах, чтобы он мог спокойно творить и еще что-то при этом кушать… вот ведь как она сыр любит, видимо, всегда все лучшее отдает ему… Ребенок у них, наверное, бледненький…

19 марта, понедельник

Проснулась утром и снова заснула. Совершенно ясно, что единственное, что правильно делать в понедельник, это валяться в постели, притворяясь

больной, чтобы можно было не вставать. Чем я и занимаюсь. Лекций сегодня нет, их отменили, потому что в наших красивых аудиториях принимают иностранную делегацию. Студентов отправили в музеи, а меня в постель.

Разбудил меня звонок. Редактор! Вот, оказывается, какова писательская жизнь – ни сна, ни отдыха измученной душе. Если так пойдет, то я скоро устану от светской писательской жизни, от этих их приемов, презентаций, фуршетов… Нет, пожалуй, все-таки не очень устану. Интересно, куда она меня на этот раз пригласит?

– Я не могу читать вашу книгу, – строго сказала редактор.

Я ужасно испугалась. Неужели так противно?

– У вас одни и те же персонажи названы разными именами.

Не может быть! Я несколько раз переназывала всех, особенно девочек, и все-все проверила… На всякий случай решила посмотреть дискету.

В тексте все в порядке, очень много разных персонажей. У всех персонажей разные имена. Неужели редактор хотела, чтобы имена были одинаковые? Зачем? Скучно же читать. А у меня совсем не скучно, например:

– Дима, рыба вкусная?

Антон кивнул.

Или такое:

Алла вошла в комнату.

– Здравствуйте, Катя! – закричали все.

Или вот еще:

«Эх, Ася, Ася!» – сказала себе Маша.

Наверное, редактор считает, что я сумасшедшая… Надеюсь, она хотя бы счастлива, что на презентации все так хорошо обошлось – сумасшедший автор не бросился и не покусал настоящих писателей…

Я ужасно расстроена. Всего один вечер, ночь и полутра я была молодым петербургским прозаиком. А теперь я кто? Сумасшедший маньяк, у которого редкая мания называть персонажей разными именами для того, чтобы их казалось больше.

АПРЕЛЬ

3 апреля, вторник

Проснулась в крайне плохом настроении, потому что во сне старательно отгоняла от себя мысль, что мне необходимо искать работу (надежда на то, что профессиональный писатель живет гонорарами, растаяла как дым).

Несколько дней назад случилось непредвиденное событие – бедность подкралась ко мне прямо у кассы в универсаме (зашла в универсам после Дома книги). То есть мне просто не хватило денег заплатить за все, что я свалила в свою тележку (а зачем их делают такими большими?).

Пришлось быстро рассортировать продукты направо-налево.

Направо (оставила в магазине): камамбер (баловство, сыр «Российский» лучше), копченую колбасу (вредно для здоровья), упаковку каши «Быстренок» (кашу можно сварить самой). Налево: все остальное (хлеб «Здоровье», два шоколадных батончика, сушки, сладкое).

Пришла домой и тут же завела тетрадь расходов.

Хлеб «Здоровье» – 24 руб.

Два шоколадных батончика – 38 руб.

……

…

Решила просто записывать продукты, без цен, – так быстрей удастся вычленить лишнее: