Дневник одного путешествия
Шрифт:
И я кричу: судьба, эй, перестань,
На что мне эти тряпки, эта рвань?
* * *
Я должен жить. Я должен, должен, должен!
И весь свой долг покорно я отдам--
Слезами, словом, непонятной дрожью,
Покорностью обидам и годам.
Жизнь взяв в кредит, я выплачу проценты--
Строкой одной за каждый миг любви.
А жизнь идет. Событий вьется лента.
Себе я должен повторять: "Живи!"
Жить.
Искать. Любить. Петь песни. И уйти.
С собой ради себя навек расстаться.
Измерить все далекие пути.
Все это трудно. Но, с судьбой не споря,
Я не прошу у жизни ничего.
Я, как и прежде, счастлив своим горем,
Но горько мне от счастья моего!
* * *
Я привык, покоя не любя,
Никогда не быть собой довольным,
Защищаться только от себя,
А другим не делать в жизни больно.
И никто не скажет, как мне жить,
Чтоб, не покоряясь лицемерью,
От себя навеки защитить
Всё, что я люблю, во что я верю?
Как отвага, боль и рабский страх
В сердце у меня смогли смешаться?
Жить. Не забывать о небесах.
Мучиться. Терпеть. Не защищаться.
Пляски жизни
Как тяжко мертвецу среди людей
Живым и страстным притворяться!
– - А.Блок
Как тяжело живому жаждать ласки,
Идти в толпу с поднятой головой
И суетиться, лгать, меняя маски,
Скрывая для карьеры, что - живой,
Подсчитывать баланс любви и скорби
И счастье покупать, как "сэконд хэнд",
Сдавать в химчистку душу - но быть гордым
И верить в Пасху, в правоту легенд...
Вот друг стоит - как взор прозрачный светел!
Но пуст зрачок... Друг шепчет в тишине:
"Я умер? Да? А я и не заметил...
Ну что ж, так будет легче всем - и мне..."
И всё мертво: лицо, глаза, улыбки,
Лазурь и глина. Только иногда
Прорвется некий луч, прозрачный, зыбкий,
И задрожит рассветная звезда...
Тогда ты ищешь чистым, робким взором
В чужих глазах, в улыбке и в словах
След жизни - и томишься от позора
Знать, что когда-то превратишься в прах...
"Ты кто? Ты жив? А ты? Ответь, ответь же!"
Молчанье. Выстрел воспаленных глаз.
И жизни с каждым днём в тебе всё меньше,
Но ты все ждешь:
Ведь этот свет, палящий и жестокий,
Что жжёт тебя, сжигает изнутри,
Диктует строки, буйственные строки,
В которых жизнь всевластная царит...
Мелькают ночи, как слепые пятна,
Сгорают в беге дней твои мечты...
Становится порою непонятно,
Кто мёртв: земные люди- или ты?
Сентиментальный палач
Работу получил я по наследству.
Я не хотел! Я был здесь ни при чём!
Но люди затвердили это с детства:
Сын палача стать должен палачом.
Не изменить ни крови, ни природе.
Я за ступенью прохожу ступень.
Казнимый только раз на плаху всходит,
Палач туда приходит каждый день.
И в миг, когда топор я поднимаю,
Душа, как будто пот, течёт из пор.
– Господь, Господь! Грехи свои я знаю!
Господь, прости! И упадет топор.
Иду домой. Один. Перестрадаю,
Переживу. Ведь я привык страдать.
Ногою пса голодного пинаю.
Пью. Как на плаху, падаю в кровать.
Глаза закрою - и средь мрака ночи
Вдруг вспыхнет совесть, осужденье зла,
И некий свет до крови режет очи,
Смертельно яркий, острый, как игла...
Во мне, как зуб, прорежется сомненье,
Лишая сна, покоя, тишины,
И я схожу по медленным ступеням
К сознанью долгой, тягостной вины.
Молюсь. Вдруг плюну на икону злобно-
И разрыдаюсь. Вниз направлю взор.
А луч луны вдруг озарит упорно
Лежащий под божницею топор...
Но кровь - зовёт. И не изменишь крови.
Но мир жесток, где плач смелей, чем смех,
Где крылья страсти тянут вниз сурово,
А совесть - груз, что поднимает вверх.
Со смертью завтра я сыграю в кости.
Проснусь в слезах, унижен, зол и мал,
Чтоб снова на бревенчатом помосте
Тем злей казнить, чем больше я страдал.
Великий Инквизитор
Костёр зажжён. Дымок щекочет ноздри.
И еретик зовёт, зовёт Христа...
Пусть плачет. Пусть, крича, глотает воздух:
Ему лишь улыбнется Пустота.
Костры горят - горят, горят по свету...
Испания в огне, слезах, крови...
Я морем слёз окольцевал планету -
Все ради Бога, Божией любви.
Сапог испанский, дыба, всесожженья...