Дневник странствующего проповедника 1-13
Шрифт:
Мне подумалось, что самое время немного пошутить. "Отлично!
– сказал я.
– Мы же не секта".
Я подумал о высказывании, прочитанном однажды в Globe and Mail: "В конце концов, что такое секта? Это значит, недостаточное количество людей, чтобы составить большинство".
Не успел я договорить, как на дороге появилась полицейская машина. Окна были тонированы, и внутрь было не заглянуть.
Вдруг оттуда вышел здоровый мужчина в униформе, sporting a big mustache и ещё большими нахмуренными бровями.
Меня застали врасплох, и я не был в точности уверен, как
Нандини выступила вперёд: "Я всё улажу".
Она обратилась к нему с улыбкой и протянула руку в приветствии. "Офицер, - сказала она, - мы рады, что Вы пришли. По городу гуляет множество неверных слухов, и мне бы хотелось поговорить с Вами о них".
Полицейский опешил от такого прямого обращения Нандини и её открытости, и кивнул головой в знак согласия.
"Мы обсудим это в директорской, сказала Нандини.
– Пожалуйста, сюда".
Нам больше ничего не оставалось делать, как остаться на Харинаму.
"Шрила Гурудева, - сказал преданный, - как Вы думаете, не стоит ли нам остаться и, возможно, чем-нибудь помочь?"
"Воспевание Харе Кришна будет лучшей помощью, которую мы сможем предложить", - ответил я.
"Вся Вселенная приходит в блаженство от санкиртаны, прославляющей Тебя и привлекается Тобой. Ракшасы, асуры, данавы, пишачи и другие, однако, преисполнившись страха, разлетаются в разные стороны". [Шрила Вишванатха Чакраварти Тхакура, Саратха Варшини, комментарий на Шримад Бхагавад Гиту, глава 11, стих 36, комментарий]
Три часа спустя Нандини позвонила мне: "Всё в порядке, - сказала она.
– Я знала, какие вопросы собирается задавать шеф полиции, поэтому, прежде всего, я предоставила ему все наши официальные документы. Он тут же понял, что мы зарегистрированы правительством, а все зарубежные преданные тура имеют действующие визы. Я, также, показала ему множество благодарственных писем о нашем фестивале от мэров разных городов со всей страны".
"Его не пришлось слишком уж долго переубеждать, - продолжала она, - на самом деле, он мягкосердечный человек, и интересуется йогой. В какой-то момент он даже начал рассказывать мне о том, как сложна его собственная жизнь. Мы немного по обсуждали философию, и он ушёл. Он сказал, чтобы мы не переживали. Он знает людей, которые хотят выставить нас из города, и сказал, что у него достаточно сил, чтобы утихомирить их".
Уже не в первый (и не в последний) раз способность Нандини беседовать с людьми, облечёнными властью, спасала день. Следующий инцидент произошёл всего через несколько часов.
Харинама в Побиерово этим утром была особенно сладостной. Мы пели и танцевали, проходя по городу, и раздали тысячи приглашений. В какой-то момент мы остановились неподалёку от рынка, и я попросил Шри Прахлада дать небольшую речь. Пока он приглашал людей на фестиваль, хорошо одетый мужчина, сидевший на скамейке, позвал меня.
"Ребята, я наблюдаю за вами уже несколько лет, - сказал он по-английски.
– И мне хотелось бы стать частью того, что вы делаете. Не в религиозном смысле,
"Да, конечно, - ответил я.
– Приходите вечером на фестиваль, и мы обсудим это".
В этот день на фестиваль собралась самая большая за сезон толпа зрителей. Я был полностью удовлетворён. Свет уходящего солнца подчеркнул прекрасные цвета сцены и палаток. Я наблюдал за почти тысячной толпой, пришедшей на фестиваль и был горд оказаться частью такого удивительного духовного наследия, медленно, но верно трогавшего сердца жителей Польши. Затем, как раз перед началом программы на сцене, я увидел, как входит мэр Побиерово. Она наш старый друг, и моя радость не знала границ.
"Я так рада, что вы вернулись, - сказала она мне.
– Туристы уже две недели заходят в мой офис и спрашивают, когда же будет ваш фестиваль".
Я позвал Радха Сакхи Вринду даси, чтобы она показала мэру наш фестивальный городок. Мэру, похоже, понравились все наши новые палатки и выставки. Я снова увиделся с ней вечером, она смеялась во время спектакля на сцене о Вриндавана-лиле Кришны".
Всё шло гладко. Повсюду была благоприятная атмосфера, и я расслабился, впервые за несколько недель".
Внезапно с главной дороги в фестивальный городок на скорости свернула красная пожарная машина, из которой выбежал пожарный. Я тут же отправил Нандини поговорить с ним. Во время разговора он казался обеспокоенным, но через несколько минут успокоился, и, к моему удивлению, сел на скамью перед сценой, чтобы посмотреть спектакль по Рамаяне.
"Похоже, кто-то из злопыхателей позвонил в пожарное депо и сказал, что ваш фестиваль представляет серьёзную угрозу пожара.
– Сказала мне Нандини.
– Звонивший сказал, что на нашем поле мы готовим на открытом огне, у нас нет пожарного выхода для тысяч людей, пришедших на программу. Ещё он сказал, что у нас нет огнетушителей".
"Конечно, - продолжала она, - пожарный увидел, что мы не готовим на кострах, я показала нам огнетушители. И он расслабился. "В любом случае, - сказал он, - я хотел прийти на ваш праздник, но сегодня должен был работать. А теперь у меня есть отличный предлог задержаться здесь и понаслаждаться шоу".
Через час подъехала полицейская машина. Кто-то пожаловался, что преданных поймали на воровстве в городских магазинах. "Это попросту неправда, - сказали мы полицейскому.
– Тому нет никаких доказательств". Они убедились в этом и уехали.
Я начал думать, что кто-то изо всех сил старается остановить наш фестиваль".
Довольно скоро мои подозрения подтвердились. Когда стемнело, я произносил прощальную речь со сцены перед большой аудиторией, и увидел две полицейские машины с включенными мигалками, въехавшие в наш городок. Я не хотел, чтобы, публика заметила их, поэтому продолжал говорить, надеясь закончить праздник на возвышенной ноте.
Но через 10 минут я заметил, что происходит что-то серьёзное, поэтому я закончил выступление, и люди начали расходиться.