Дневник Жеребцовой Полины
Шрифт:
А прямо, напротив, у своих ног, мама видит мужчину. Описывает:
– Волосы темные. До плеч. Он в белом. Лицо, глаза закрыл руками. А сейчас он убрал свои руки от лица, но стоит. Боком. Не поворачивается. Так хочется рассмотреть! Мужчина одет в просторную одежду. Подпоясан.
По правую руку от кровати моей мамы — трое. Она объясняет:
– Знакомые силуэты. Мама, бабушка.
Стоят очень близко друг к другу. Все в длинной одежде.
Близко, у самой кровати мама видит, как «крутятся» маленькие гномы. Их много! Они в черных костюмах и в черных шляпах с полями!
Мама отключилась.
Я испугалась и стала молиться. Прогонять смерть.
Мама едва слышно шепнула — выдохнула:
— Не вижу ничего. Глаза ослепли.
Я сделала маме два укола.
Терла ее ладони и пальцы.
Мама пришла в себя.
Я заставила маму выпить очень горячую воду с сахаром.
Постепенно мамино дыхание стало глубже. Она уснула.
Сейчас я все записала, чтобы не забыть.
Рассвело.
Каждые три часа делаю маме укол. Мама сказала:
– Он ушел!
Я наклонилась услышала:
– Мужчина в белом. Тот, что стоял у кровати. Ушел, — повторила мама.
Мама говорила с трудом.
Но, мне она смогла объяснить, что когда молилась — увидела: из угла комнаты, там, где наша дверь, на нее стал струиться бледный, золотистый поток лучей.
Она почувствовала — свет вошел в нее. И эту же минуту наступило облегчение!
Я попросила соседей, чтоб они посидели с мамой. Показала им, где лекарства.
Почти бегом, через частный сектор, минуя посты, я направилась в госпиталь.
Меня могли пристрелить. Был «комендантский час». Но проскочила.
Я вернулась с пакетом лекарств и с медицинской сестрой.
Врача в госпитале не было. «Сестра» маму послушала, посмотрела, сказала:
— Надо вас везти в город Моздок! Там реанимация. Там специалист! Необходимы электрокардиограмма и снимок сердца. У вас, скорее всего, микроинфаркт!
Но мама отказалась.
Сказала:
— Мне уже лучше.
Без сна я провела три дня и три ночи.
На четвертые сутки я уснула сидя и
Чем всех в нашем подъезде испугала. Разбилась чашка. В садах, через дорогу, началась бешеная стрельба.
Бабушки приносили суп. Мы ели. Мама — мало. Несколько ложек.
А я скушала все! Жалко, пропали талоны! Нине тяжело нести, потому наши порции она в столовой не взяла. Я сходить туда не могу. Там долго. Очереди. С дорогой 5–6 часов. Маму опасно оставлять одну.
Сосед Валера пришел. Принес четыре картошки!
Посидел минут десять и ушел.
Будур.
8 марта 2000
Утро
Маме еще плохо. Не может сидеть. Даже облокотившись спиной на две подушки. Спасибо, Алик помогает. Пилит и колет мне дрова.
Иногда я думаю, что мама умрет. Еле выхаживаю.
Соседи притихли. Слышу, шепчутся, что я скоро осиротею.
Люди не верят, что моя мама поправится. Даже те люди, с кем мы ссорились, молчат. Некоторые приносят еду, понемножку поддерживают нас. Спасибо!
Мама почти не ест. А когда ест — теряет сознание.
«Боже, сделай так, чтоб мама поправилась! Пришли свою помощь! Спаси нас от голода!
Ты — правишь миром. Ты знаешь, как тяжело жить на земле!» — твержу я свою просьбу несколько раз за день.
Будур.
12 марта 2000
Жду Алика. Он обещал взять питание в столовой. Я отдала наши документы и талоны.
Его все нет и нет. Может, на что-то обиделся?
Отсыпаюсь за все дни, оттого что очень устала. Маме лучше.
Я сплю, сплю и снова сплю!
Царевна Будур.
20 марта 2000
Сегодня мой день рождения! Мне исполнилось 15 лет.
Мы с мамой были на остановке «Иваново». Собрались идти пешком, но проезжали знакомые с рынка, на машине. Предложили подвезти.
Конечно, мы обрадовались и поехали. Я получила временный паспорт (удостоверение) в комендатуре. Жуткая очередь, но мы пролезли через забор, объяснив солдатам, что у мамы плохо с сердцем и еще сегодня мой день рождения. Документы и фотографии я сдавала заранее. Мне объяснили, что вначале выдадут временное удостоверение. Затем, через шесть месяцев, мне вручат постоянный, мой первый в жизни паспорт! Надо на него еще найти денег.
На дорогу обратно мы потратили четыре с половиной часа.