Дневник. Том 1.
Шрифт:
лись в них, чем более ненавистным становилось им окружавшее их
общество «лавочников». Предрассудки эти наложили некоторый отпе
чаток и на их творчество.
Дворянское звание, однако, само по себе не давало материального
обеспечения, достаток семьи был довольно скромным. По окончании
коллежа Эдмон должен был служить клерком у адвоката, а затем чинов
ником в казначействе. Но и он и младший его брат испытывали отвра
щение ко всем
лет в обоих пробудилась любовь к искусству и литературе. Вскоре после
смерти матери, в 1848 году, Эдмон оставляет тяготившую его службу,
4
а Жюль, еще не закончивший обучения в коллеже, пишет в то же время
одному из своих друзей:
«Мое решение твердо, и ничто не заставит меня его изменить: ни
уговоры, ни советы, даже если они будут исходить от тебя, моего испы
танного друга. Я не буду делать ничего, если употребить ходовое выра
жение, хотя оно и неверно по существу. Я знаю, что мне станут без
конца читать мораль некоторые члены моей семьи, которые хотят обес
печить мое будущее, поместив меня в одно из тех затхлых мест, где
скапливаются счета и копии с деловых писем и откуда молодые люди
вроде меня обычно начинают свою карьеру. Но что поделать? У меня нет
ни капли честолюбия. Это чудовищно, но это так. Пусть мне предо
ставляют самую лучшую в мире должность, с самым высоким жало
ваньем — я все равно от нее откажусь».
Уже в молодые годы, став свидетелями серьезных общественных по
трясений: революции 1848 года, опрокинувшей Июльскую монархию,
классовых боев в годы буржуазной республики, государственного пере
ворота 2 декабря 1851 года и установления Второй империи, — Гонкуры
прониклись неприязнью к современной им действительности и доста
точно проницательно оценивали происходившие на их глазах события.
«Не следует заблуждаться, мой милый Луи, — писал Жюль своему другу
после июньского восстания 1848 года, — это начало социальной войны
бедного против богатого, того, кто не владеет ничем, против того, кто
владеет многим». Эдмон в то же время отмечает в одном из писем, что
«под красным знаменем сражалось 50—60 тысяч, и пол-Парижа поддер
живает новые доктрины». Заглядывая в будущее, он высказывает про
зорливые предположения: «Какими бы абсурдными ни казались социа
листические идеи, не являются ли именно они тем фундаментом, на ко
тором обоснуется новое общество, придя на смену старому, и не разделит
ли собственность
1792 году?»
Как и многие французские писатели, начинавшие свой творческий
путь примерно в то же время, Гонкуры утверждали свою личную неза
висимость от алчности и корысти буржуазного общества. Свобода, к ко
торой они стремились, понималась ими в духе романтизма 30-х годов,
как свобода художника. Романтическое движение в литературе было уже
на спаде, но его идеи продолжали оказывать влияние на умы молодого
поколения. Оба брата решают целиком отдаться искусству. На неболь
шую ренту, полученную ими в наследство от матери, они могут жить
без заботы о хлебе насущном. Вначале они думают посвятить себя
живописи и упорно занимаются ею. И впоследствии Гонкуры не поры
вают связей с изобразительным искусством: они глубоко изучают его,
публикуют ряд искусствоведческих работ, а Жюль, кроме того, еще
создает незаурядные офорты и акварели, появляющиеся на выставках.
5
В литературе оба брата пробовали свои силы еще на школьной
скамье. Однажды вечером в полумраке мастерской они записали кисточ
ками сочиненный ими вдвоем, по внезапному вдохновению, водевиль.
С этого началось их совместное литературное творчество. Их первый
роман «В 18...», вышедший из печати 5 декабря 1851 года, через не
сколько дней после переворота Луи Бонапарта, был поздним отголоском
уже угасшего «неистового» романтизма, сложившегося в 30-х годах и
представленного именами Теофиля Готье, Жюля Жанена, Петрюса Бо-
реля и некоторых других писателей. Дань этому жанру отдали и Виктор
Гюго и даже Бальзак. «Неистовый» романтизм привлекал Гонкуров
своим бунтарским духом, который, однако, проявлялся главным образом
во «взрыве» традиционных литературных норм. «Неистовство» состояло
в живописании «ужасов» и резком столкновении «черного» и «белого»,
«прекрасного» и «уродливого», в подчеркнутом «произволе» автора, кото
рый будто бы не руководится в искусстве никакими законами, кроме
своей прихоти, и пишет без плана и цели.
Ранний роман Гонкуров воспроизводил все признаки «неисто
вого» романтизма. Странный, излагаемый с таинственными умолчаниями
сюжет о любви художника к двум женщинам, из которых одна оказы
вается шпионкой, а другая — натурщицей, обрывочные разговоры, из
ложение событий не в прямой последовательности — все говорит