Дневник
Шрифт:
— Вот видите, что диавол делает! Он может беседующим или встретившимся представить лица друг друга совершенно иными, не такими как в действительности. Это нужно и нам всем всегда помнить, ибо враг пользуется этим для того, чтобы поселить между людьми-братьями или друзьями — ссору, раздор, ненависть.
Как-то мы беседовали об адских муках, и Батюшка сказал, что подобие адских мук существует и на земле. Еп. Игнатий (Брянчанинов) в 5–м томе говорит, что адские муки ужасны тем, что нет смерти, нет уничтожения…
— Возьмите зубную боль: она есть «адская боль». Зуб страшно болит, но он все время цел и от
Дня два-три назад Батюшка сказал мне:
— Все несут свой крест, и вы несете свой крестик, хоть и одним пальчиком, а все-таки несете. Несение креста необходимо потребно для спасения всякому христианину, а не только монаху. Да, все крест несут и несли. Даже вочеловечившийся Бог нес крест, и Его крест был самый тяжелый, как заключавший в себе все кресты всех людей. И заметьте: Бог несет крест, а человек (Симон Киринейский) помогает тем, что берет от Него крест и сам несет его. Значит, и мы, неся свои кресты, помогаем Господу в несении креста, то есть готовимся быть Его слугами на небесах в лике бесплотных духов. Какое высокое назначение!
Сегодня хотят уезжать мама и Цветковы. Мама готовилась, исповедовалась у Батюшки. После исповеди мамы, вечером на благословении Батюшка сказал мне:
— Я всегда был расположен к Вере Лаврентьевне, а в особенности теперь, после этой исповеди: «се воистину израильтянин», в ней же «льсти несть» (Ин. 1, 47). Да, вы должны благодарить Бога, что у вас такая мать.
Много Батюшка говорил, поэтому записывать эту беседу мудрено. Говорил Батюшка и о страшной силе гипнотизма. Воистину, это страшная сила. Почти единственной, если не единственной, силой против него, гипнотизма, является Иисусова молитва.
Когда Батюшка говорит о молитве Иисусовой, я всегда чувствую некоторое воодушевление и интерес. Так было на днях.
— Был в Петербурге митрополит Гавриил. Жил очень хорошо. Очень много читал об Иисусовой молитве и сам несколько занимался ею, но, несмотря на это, все у него были какие-то недоумения и сомнения относительно молитвенного подвига. Тогда он задает своим близким вопрос:
— Кто может разрешить все мои сомнения и указать на главное условие успеха в молитве? — Ему отвечают:
— Владыко святый, позовите монаха о. Клеопу. Он вам, пожалуй, кое-что и скажет.
— Едва ли, — говорит Владыка, — ведь он необразованный. Верую, что он хорошей жизни, но мне нужно не то. Ну, все-таки пусть придет. — Позвали к нему о. Клеопу. Владыка призвал его к себе.
— Ты кто будешь?
— Грешный Клеопа.
— Садись. — Тот молча садится. «Да! Это, должно быть, действительно монах», — подумал Высокопреосвященный.
— Я тебя позвал для того, чтобы спросить тебя, в чем заключается главное условие успеха в молитве? Можешь ты мне на это дать ответ?
— Успех в молитве достигается терпеливым пребыванием в молитвенном подвиге. Враг всячески старается оторвать подвижника от молитвы Иисусовой. С этой целью он борет и слева, и справа. То внушает мысли, что не стоит тебе трудиться, ибо все равно ничего не достигнешь: «Смотри, сколько ты трудишься и еще ничего не достиг». Или борет с другой стороны, внушая
— Ты в одну минуту разрешил все мои недоумения и вопросы!
Вот что значит опытное знание. Итак, главное в молитвенном подвиге — терпение, — заключил Батюшка.
Вчера, то есть 5 июня, Батюшка решил дать себе небольшой отдых от суеты, почему и не занимался обычным делом, а стал читать разные книжечки, из которых одна содержала в себе описание гонений на христиан первых веков. Прочтя вслух про гонения Диоклетиана, Батюшка сказал:
— Все эти гонения и мучения повторятся, может быть. Теперь все это возможно. Кажется, что Батюшка даже говорил, что все монастыри будут разрушены, а все министры и имеющие власть христиане будут свергнуты и что это время не за горами.
Часов в 6–7 вечера Батюшка позвонил. На его звон вошел к нему я.
— Да, вот мне вас-то и нужно, — сказал Батюшка, — я давно хотел вам это сказать.
Это произошло так неожиданно, что я почему-то подумал, что Батюшка хочет мне сделать какое-либо замечание относительно какой-либо моей погрешности. Но Батюшка начал говорить совсем о другом.
— Приходят ко мне для совета, а мне возвещается спросить:
— Не грешна ли ты в том или том? — Она отвечает:
— Да, грешна.
— И не исповедовала этот грех?
— Нет.
(Продолжение).
— А у нас в Оптиной исповедовалась?
— Да.
— И не сказала?
— Нет.
— Надо исповедаться обязательно, это ничего, что ты была уже на исповеди.
И вдруг побледнеет: «Ах! Ах!» — и падает без чувств. Ее выведут из моленной, посадят или за Скитом на лавочке, или в первой комнатке, где нищие. И сидят они иногда целый час, некоторые возвращаются, а некоторые не возвращаются уже более ко мне. Сегодня вот одна сидела целый час, а когда пришла в себя, я спросил ее, было ли с ней что-либо подобное прежде. Она отвечала: «Никогда ничего подобного не было со мной».
Это, конечно, вражеское. Она таила свой грех, что и нужно диаволу, ибо за этот смертный грех она должна была идти в ад, да еще и сам не исповеданный грех разрушительно действует в человеке. Так что диавол держит в своих руках капитал, да на него еще проценты получает. А исповедью греха все это уничтожается. Поэтому — то диавол и не хотел выпускать из рук своих жертву и старался обмороком помешать исповеди. Да… А некоторые и не возвращаются, так и уходят. Но я в этом случае утешаюсь примером батюшки о. Макария. Когда его недоброжелатели отводили от него людей, часто даже приехавших издалека, возводя на него клеветы, подобные тому, что он в бесовской прелести, он говорил: «Ну, что же, значит, им, то есть приезжавшим, Господь не благословил». Да, так, моя деточка…