Дневники путешествий

Тайсина Эмилия

Я вообще–то к машинам довольно равнодушна. Но машины в Корее!! Нет, я не смогу. Пусть Натан.

Сеул стоит на горах, и 7/8 Кореи – горы. Это сразу ощущается, как только пытаешься «пройтись пешочком». Мы сделали круговой квадрат по кварталу отеля, разыскивая место для питания; таковых по дороге встретилось несколько, но что – то мы убоялись резко подступившей этничности: с ног снимай, садись на пол, а заказ сделать не представляется возможным: хозяин хоть и кланяется, но по–английски нимало не говорит. А в меню – одни иероглифы и картинки неясно чего.

Мы заложили квадрат побольше. Ничем не лучше. Пришли светлые сумерки; очень все красиво, то эффектно, то романтично, только пугают бесшумные мотороллеры, нахально шныряющие по тротуарам среди пешеходов.

Назревала Лажа № 2. Есть теперь захотелось даже мне. Темнело; в отчаянии храбрости мы решили искать подходящее кафе по запаху.

По запаху рыбы.

Посещение первого в жизни аутентичного корейского заведения – особая песня, тут необходим прилив вдохновения. Скажу пока только, что, кое–как поев и наклюкавшись местного замечательного вина из дикой малины, мы вернулись в отель.

Тут Натан пошел с другими гулять по ночному городу, а я, после душа, завалилась спать. Сон не шел; я зажгла мягкие боковые лампочки и телевизор; показывали хороший фильм. Тут еще раз обнаружилась сверхъестественная предупредительность хозяев: почти еще без мысли, повинуясь едва забрезжившему желанию, смотришь несколько вбок – точно, там трубочки с кофе и сахаром, чашки простой белой формы, чей фарфор не оставляет на себе следов чая; лениво протянешь руку вправо – точно, там необходимая тончайшая, чуть не батистовая, салфетка в резной шкатулке; бумагу смял ненужную, – именно под этим местом, где мял, у колена обнаруживается корзина для бумаг. Выключатели, тумблеры, клавиши, стойка для багажа – все именно там, где у тебя в них нужда. Самая любимая моя вещь в комнате была именно эта стойка. Деревянная, простая и красивая, она напоминала гамак: поперек слабо, но прочно натянуты широкие кожаные ремни. Буквально видно было, до чего хорошо в этом гамаке моей настрадавшейся дорожной сумке!

И зеркало там не уродовало человека в летах, а украшало. Не менее добрым было и зеркало в ванной… словом, в номере отеля я была просто счастлива, спокойна и счастлива!

31 авг. 2008

…Вспоминаются еще яркие, пышные одежды индусов и африканцев; латинос, турки, греки и японцы с китайцами были в цивильном (а жаль). Вдруг подумалось: надо на XXIII Конгресс, а он будет в Афинах, заказать себе татарское платье. Почему бы нет? Зайти в музей, узнать, как одевались княжны, найти ателье, заинтересовать… вполне! А Володя пусть закажет запорожский кафтан, и оселедец отрастит. Вот будет зрелище!

И вообще, на следующем Конгрессе я, наконец, буду руководить секцией «Теория познания»! руководила же я нынче, только как волонтер. Гречанка Vuola, Lady Chairman, после кофе–брейка вдруг куда–то испарилась. Докладчики –испанцы обратились к группе собравшихся послушать: мол, может, кто – то вызовется повести заседание? Я и пошла. Мне понравилось. И Стелла Виллармеа потом писала мне, что ей тоже понравилось.

…Итак, сам Конгресс.

Нет, прежде был еще один день, свободный… или не был? Нет, был, был, 29 июля. Много часов мы провели на обзорной экскурсии, потом поехали на регистрацию в Seoul National University, главный университет страны. Вообще там университетов очень много – десятки, – и принято всеобщее высшее образование. Девушку без этого просто замуж не возьмут.

Но сначала было прекрасное утро и завтрак в ресторане Ганг Нам. С этим у меня вечные проблемы; можно сказать, намечалась Лажа № 3. Засыпаю я всегда поздно; полседьмого утра я решительно ничего не хочу есть, а хочу спать. Однако мне прозвонили подъем именно в указанное время: а) будильник; б) портье; в) Натан. Полушатаясь, полуползая, я кое–как умылась и причесалась, раздвинула плотные шторы и – глянула в окно. Там занимался такой захватывающий дух праздник света, что я мгновенно взбодрилась, надела что–то другое и поехала вниз. Какой лифт, друзья мои! Какие коридоры, рекреации, статуэтки, картины, цветы, решеточки, драпри, лампионы, какие служащие!! Умирать жалко!

И, несмотря на то, что есть в это время мне буквально противопоказано, я решила мужественно проглотить что–нибудь,

например, чашку персикового компота.

Ресторан мне тоже очень понравился. Мы потом бывали во многих, но этот остался самым любимым. Не очень большой, светлый, удобный, посредине – широкий и длинный стол с закусками, украшенный большими стеклянными вазами–цилиндрами с лимонами, гранатами, орехами и цветными болгарскими перцами. Вокруг него гуляют с тарелками наши; половина уже сидит и поглощает разнообразнейшую снедь. Я обошлась для начала самой маленькой тарелочкой, предназначенной для хлеба. С некой опаской положила на нее уголок арбуза и дольку ананаса. Ананас неожиданно оказался вкуснейший! Я повторила, потом нашла свой компот и стала смотреть BBC World Service, экран во всю стену был напротив входа. В основном говорили о двух предстоящих событиях: приезде Буша и Олимпиаде. О Конгрессе не говорили.

После завтрака нас очень быстро загрузили в два автобуса и спешно повезли к президентскому дворцу. Чем была вызвана такая скорость, я до сих пор не знаю. Тогда я подумала, что предстоит какая – то особая церемония типа разведения караула, и она будет в 8.15 – и точка. Но ничего особенного не случилось. В утреннем блеске разворачивался перед нами красавец –Сеул. Громадный город XXV, не знаю какого – еще – там века. Чисто умытый муссонными ливнями, разнообразный, с размахом небоскребов и любованием укромными лирическими сквериками, с парками, площадями, памятниками и фонтанами, – двадцатимиллионный бесконечный город – метрополис. Развязки мостов над Рекой и основными магистралями, как замершие спруты, полеживали пока безопасно. Американская база в колючей проволоке и – длиннейший тоннель. А где что–нибудь этническое?

Наконец, приехали к императорскому дворцу. Да! Это этническое!! На любой резной угол, завиток крыши, львиную голову, лестницы, демонят – оберегов или череду узорочья можно было бы смотреть часами! Но – опять до боли знакомое: коллеги, у вас десять минут, пройдитесь, сфотографируйтесь и быстренько в автобус!

В тот день было воскресенье, и музей, расположенный во дворце, не работал. Так я туда и не попала больше; но «коллеги» потом рассказывали, что там все довольно аскетично. Вобщем–то этот дворец, как и прочие похожие сооружения, – другие дворцы, парадные ворота, носящие имена сторон света, беседки с колоколами, звонящими по важным дням, – запомнились мне как шероховатый, темноватый, довольно элегантный серо–зеленый дракон с алой пастью. Дворцовая площадь, украшенная знаменами, большим фонтаном и статуей какой–то свободомыслящей птицы, была в тот выходной полна народу. Напротив императорской – президентская резиденция. Полиция в черном, с мечами. Другие полицейские, напротив, в лихих велосипедно–мотоцоклетных цветных шлемах, голубых рубашечках, черных весьма сексуальных шортиках и на роликовых коньках. Дубинок не видно. Шныряют прямо меж пешеходов, улыбаются. Истинные корейцы все время улыбаются и омахиваются веерами типа мухобоек, носят шляпы а–ля гаучо и очень часто – зонты, от солнца те же, что и от дождя. Вообще там иностранцы как–то неприметны; а то все легкие, мелкие тельца местных в каких–то цветных тряпочках в восемь легких рядочков. Плоские, чистых ясных линий личики с носишками, на которых очки, – и улыбка. Дети очень симпатичные, а взрослые – не очень… на Средиземном море люди в сто раз краше.

Ну, неважно. Зато эти умные. И сейчас, когда перешли с вегетативной пищи на нормальную, стали рождаться и вырастать вполне крупные, даже полные молодые люди. Старые же все как щепочки.

Очень много времени мы провели в музее жень–шеня и в прилегающем магазинчике. Устав после первых же полутора часов, я выстояла очередь и мстительно купила себе ночной крем и единственную на всю округу красивенькую маленькую черную футболку с золотым тигром. (Он так извивался, что сперва я подумала – это дракон). Наверное, детскую. Больше привлекательных футболок в Корее я практически не встретила. Спикировала как–то на улице на короткое розовое кимоно, но оно оказалось японской одеждой, и я гордо удалилась.