Дни гнева, дни любви
Шрифт:
– О, мне кажется, последние дни научили меня не только этому.
Я поняла, что он хочет поговорить со мной наедине, однако настроения у меня к этому не было. Я хотела веселиться, петь, танцевать, расточать улыбки и вызывать восхищение. Любой серьезный разговор мог испортить мне настроение.
– Сегодня я решительно нарушу все приличия, – проговорила я шепотом. – Хорошо, что здесь нет Маргариты; она не дала бы мне и шагу ступить в таком виде.
Я тряхнула головой. Прическа развалилась, и волосы, белокурые, цвета кипящего золота, упали мне на плечи теплой тяжелой
– Именно так я и пойду на маскарад, – прошептала я.
Запах фиалок был прост, но в моих волосах они казались изящными и словно подсвечивали тон платья. За корсаж я засунула единственную белоснежную розу и аккуратно расправила ее лепестки. Да, я одета нескромно, но мне удалось создать образ. Флора – богиня весны. Нынче мне хотелось быть такой же соблазнительной и нежной, как эта богиня…
– Кристиана еще нет? – спросила я поспешно. Граф должен был заехать за мной.
– Давно приехал. Он ждет вас внизу, Сюзанна.
Отец подошел, положил руки мне на плечи, повернул к себе.
– Вы так восхитительны, моя дорогая. Я горжусь вами. Я внутренне напряглась, ожидая, что же последует за этим.
– Мне невыносимо думать, что вы еще жена такого человека, как этот мерзавец де Колонн.
Я освободилась, отошла в сторону.
– Отец, я не хочу говорить об этом.
Он не знал, как тошно мне становится при одном упоминании имени этого человека. Как я сама жду, когда освобожусь от него… Я оставалась с Франсуа по причине чистого расчета. Пусть только закончится это дело, и король бежит, – я сразу же порву с ним, сразу укажу ему на дверь. Мне даже мой дом становился невыносим, потому что там жил адмирал.
Отец снова обнял меня.
– Сюзанна, мне нравится, что вы так подружились с Дюрфором.
Я сдвинула брови. На что это он намекает?
– Я одобряю ваше поведение, – снова сказал он.
– Что вы имеете в виду?
– Кристиан – роялист, аристократ, человек нашего круга, человек изысканный и утонченный. Лучше быть любовницей такого человека, чем женой адмирала.
Я подумала, что ни одно из этих положений меня не очень-то привлекает, а вслух сказала:
– Отец, вы заблуждаетесь. Кристиан никогда не был и не будет моим любовником.
– Ну, об этом мы поговорим после сегодняшнего вечера. Я покраснела.
– Я не понимаю вас, отец.
– Увидев сегодня Кристиана, я понял, что он задался целью соблазнить вас. Так что будьте осторожны, моя дорогая.
Но в голосе отца были такие нотки, что я не могла поверить, что он советует мне это искренне.
Принц прошелся к окну, а потом, резко повернувшись на каблуках, взглянул на меня.
– А вы знаете, что адмирал завел себе любовницу? Я ошеломленно смотрела на отца.
– Любовницу? Нет, не знаю. А что, это правда?
– Еще какая правда, Сюзанна. Мне кое-что написали об этом. Он сошелся с какой-то сомнительной особой, ее имя Тереза Кабаррюс. Похоже, он дошел даже до такой наглости,
Я слушала отца с открытым ртом. Тереза Кабаррюс – это надо же! Содержанка Клавьера, которую он обещал спустить с цепи! Ну и дурень же этот Франсуа! Попасться на такую удочку, стать любовником женщины, которая согласилась на это по приказу банкира! Меня невольно разбирал смех. Что я после этого могла чувствовать к своему мужу, кроме пренебрежения?
– Что это с вами? – спросил принц недоверчиво. – Вам смешно?
Я зажала себе рот рукой, чтобы не рассмеяться по-настоящему. То, что я узнала, ничуть не уязвило моего самолюбия. Я просто подумала: как хорошо, Франсуа нашел себе пару… А еще я подумала о том, что следует поскорее возвратиться в Париж. Если Клавьер устроил такое, значит, ему необходимо присутствие Терезы у меня в доме. Нельзя допустить, чтобы она там шпионила. И нельзя позволить, чтобы Франсуа действительно доходил до наглости и водил ее в мой отель. Кроме того, никак нельзя позволить ему увлечься Терезой до такой степени, чтобы она побудила его развестись со мной. Немедленный развод был бы крайне нежелателен. Через два месяца – пожалуйста… А сейчас напрашивался только один вывод: мне следовало вернуться в Париж.
– Хорошо, что вы сообщили мне все это, – сказала я принцу с полнейшим равнодушием. – Я буду знать, как поступить.
– Вы оставите этого мерзавца?
– Да. Без сомнения. Чуть позже. Скрипнула дверь.
– Мадам, – произнесла Минна, – господин граф приказал спросить, едете вы или нет.
Я решительно откинула назад волосы.
– Еду, черт возьми!
Я несколько раз провела пуховкой по щекам, чтобы не было заметно волнение, и взглянула на отца.
– Хорошо, – произнес он. – Вы приняли верное решение. Я знал, что рано или поздно кровь де ла Тремуйлей заговорит в вас. Надеюсь, вы действительно оставите его.
– Вы едете? – прервала я его.
– Разумеется. Меня, как и вас, пригласил сам император.
Я шла, ничего не видя перед собой, – так охватили меня раздумья. Не о Франсуа и не о Терезе. Больше всего меня беспокоил Клавьер. Я не забыла его угроз и знала, что он не собирается оставлять меня в покое. Ему просто самолюбие не позволит. Так что же значил этот предпринятый им шаг? Я потеряла всякую нить понимания его тактики, и это мучило меня больше всего.
Меня вовремя поддержала рука Кристиана, иначе я непременно споткнулась бы на ступеньках. Я поблагодарила его и улыбнулась, но тревоги своей скрыть не могла.
– Прекрасная Флора, кажется, чем-то обеспокоена, – заметил он.
Я тяжело вздохнула.
– Поедемте, кузен. Возможно, по дороге в Шенбрунн настроение у меня улучшится.
Сидя в карете, приходилось заботиться, чтобы не помять юбки, не растрепать волосы и не потревожить цветы. Но на этот раз я забыла об этом и резко повернулась к графу.
– Кристиан, – вдруг сказала я, – вы знаете, что я замужем? Я подозревала, что это для него не такая уж новость. Если он заинтересован мною, то уже давно обо всем узнал.