Дни и ночи Невервинтера. Книга 2
Шрифт:
Подоспевший Разбойник, увидев притаившегося арбалетчика, камнем кинулся вниз. Один удар железного клюва — и орк потерял сознание. Но нажать спусковой крючок арбалета он успел. Стрела совсем немного отклонилась от заданного пути, и в Касавира не попала.
«Ну, сестренка, удружила!» Тупой, перебивающий дыхание удар, скрежет пробиваемой болтом кольчуги, едва слышный хруст ломающегося ребра. Он не сразу понял, что произошло. Как будто с разбегу на что-то напоролся. Так — всего лишь кусок железа в палец толщиной. И каждый выдох отзывался разрывающей болью в груди и каким-то противным похрустыванием. Во рту появился привкус крови.
Противно. Противно, холодно
Эйлин. Чего уж теперь слезы лить. Лучше не трогай, больно. О, вот и белоглазый паладин подполз… Нащупывает пульс, прикладывает руку к тому месту, куда вошел болт. Пытается остановить кровь. Да ладно вам, лучше обнимитесь и поцелуйтесь, голубки… А вот и Сола пришла. Бледная такая, и губы дрожат. Шепчет что-то. Можно прочесть по губам. «Зачем ты так, пупсик, зачем?» Зачем, зачем… Сама подумай, если бы сейчас на моем месте лежал этот счастливчик, я бы уже не смог с чистой совестью сдать ее с рук на руки, верно? Пусть он теперь с ней мучается… Плохо дело, паладин? Хмуришься, трешь больные глаза, качаешь головой. Знаю, плохо. Такая вот получилась импровизация… Я же мастер. Король импровизации… На сей раз, король, кажется, переиграл… И умер…
Наконец, закончилась эта болезненная тряска. Тепло… Может, я уже в цитадели Хелма? Неплохо было бы. Это опять ты? Слушай, хватит издеваться, и так из-за тебя умер. Дай хоть отойти спокойно… Эй, ты что, раздевать меня собрался? Только не ты! Тебе все равно, а я впечатлительный. Пусть лучше это сделает вон та, черненькая девушка. Или хотя бы вот эта, рыженькая… Нет, лучше черненькая. Она посимпатичннее и не ревет белугой.
Глава 24
Укрощение строптивого
Вечером Эйлин сидела у шатра, куда поместили Ниваля, смотря в одну точку и потирая пальцами ноющие виски. Она очень устала за этот день. Насколько ее маленькой армии было легко разгромить почти две сотни хобгоблинов, рассчитывавших на поддержку Грангора, настолько ей было трудно отразить нападение оставшихся орков и тридцати наемников Ральфа, среди которых были те, кто владел рунной магией. Погибла амазонка и двое эльфов. Они приняли первый удар. Были убитые среди кентавров, в том числе и их лекарь. Было много раненых, которыми приходилось заниматься Касавиру, Соле, Лео, эльфам-следопытам — в общем, всем тем, кто хоть что-то понимал в лечении, снадобьях и зельях. Амадей еще не совсем оправился, поэтому Эйлин, как бы ей ни хотелось быть с Касавиром и Нивалем, пришлось взять на себя командование лагерем, лишь один раз на минутку забежав проведать их. Им предстояло провести здесь несколько дней, пока Ниваля нельзя тревожить.
Убитых пришлось похоронить здесь же. Подавляя слезы и не обращая внимания на боль в растрескавшихся губах, Эйлин, преклонив колена, спела погребальную песнь и поблагодарила их за верность и мужество.
А потом — началась работа, от которой она совсем отвыкла за последнее время. Разделить оставшихся в строю на отряды, распределить патрули, обнести лагерь баррикадами, выставить охрану. Да, все это необходимо было сделать, несмотря на одержанную победу. Ведь стоит какому-нибудь крупному магу умереть, весть об этом каким-то образом мгновенно распространяется среди его коллег, и находится масса желающих навестить его пустующую башню. Теперь добраться до нее стало значительно легче. И не только магам, но и тварям, обитающим в Скрытом Лесу, и мародерам, которые умудряются, словно по волшебству, появляться в самых диких местах, стоит там запахнуть добычей. Ослабленный нападением и набитый
Она быстро встала, увидев вышедшего из шатра Касавира и с надеждой заглянула в его болезненно прищуренные на свету глаза. Они уже могли видеть на близком расстоянии, но выглядели еще очень нездоровыми, выцветшими, в красных прожилках.
— Ну что, как он?
Касавир покачал головой.
— Не могу пока сказать. Легкое разорвано, но рана расположена довольно удачно, вдали от крупных бронхов и сосудов. Так что, шанс есть.
— А почему ты не можешь просто заживить его заклинанием?
— Легочную ткань так быстро заживить невозможно. Поэтому, нужно постоянно отсасывать скапливающуюся кровь и… — он потер глаза и устало выдохнул, — слушай, этот ваш Лео, изобретатель, он что-то говорил о кислородных сферах — значит, он может получать чистый кислород. Как ты думаешь, он сможет быстро придумать безопасную систему для его подачи в легкие?
— Он все может! — Горячо заверила его Эйлин. Она и в самом деле в это верила, особенно сейчас. — Что-то еще?
— У меня не хватит лекарств, нужны сильные антибиотики, сердечные средства. Я слышал, в Башне есть алхимическая оранжерея.
Эйлин кивнула.
— Понятно. Сола отличная травница, а Лео алхимик. Просто скажи им, какие нужны эффекты. Они где-то в соседних шатрах. Пойдем.
Она потянула паладина за собой, но он мягко удержал ее за локоть.
— Постой. Дай мне хоть воздуха глотнуть и… посмотреть на тебя.
Спохватившись, Эйлин обернулась к нему. Какой же он изможденный, бледный, непривычный — в рубашке, пропахшей лекарствами и потом, и накинутой на плечи старой куртке. Сотни раз она представляла себе эту встречу, и казалось, что тогда уж ничего плохого с ними не произойдет. Потому что не может произойти. Судьба не может быть к ним так жестока. И вот они вместе уже почти целый день, посреди набитого ранеными, ощетинившегося баррикадами и кольями лагеря, вымотанные, нервные, каждую минуту ожидают нападения и не верят — почти не верят — что это все происходит с ними наяву. И они счастливы просто быть рядом и видеть друг друга. Большего им не надо, потому что еще сутки назад они не мечтали и об этом. Она поежилась и усмехнулась.
— Да было бы на что смотреть.
Тем не менее, этот разговор, такой четкий, деловой, обнадежил и обрадовал ее. Он такой же, как всегда. Настроен серьезно, рассказывает все и делится с ней своими планами — значит, и для Ниваля есть надежда. А уж с привлечением таких специалистов, как Сола и Лео, дело абсолютно точно пойдет на лад. Эйлин стянула кожаный подшлемник и провела рукой по вспотевшему лбу. Кажется, даже голове полегчало.
Касавир охнул, впервые увидев ее без шлема.
— А, это… в плену, — объяснила она и хотела обнять его, но он мягко отстранил ее.
— Подожди, дай-ка я посмотрю, что тебе тут наделали.
Он чуть наклонил ее голову, осторожно раздвигая жесткие свалявшиеся пряди.
— Шили, конечно, левой рукой. Но на совесть.
— Он левша, — тихо сказала Эйлин.
Касавир хмыкнул.
— Он? Ясно. Тогда беру свои слова назад. Шили правой. А нитки он где такие взял? Ими не голову шить…
— А сапоги, — резко перебила его Эйлин, чуть не плача, вспоминая, как Ниваль ругался со старухой, как боялся, как у него тряслись руки, как он успокаивал и ее, и сам себя. «Не боись, сестренка, заштопаю…»