Дни мародёров
Шрифт:
— Знакомая зверюга, — он вернул его Лили и посмотрел на Сириуса. — Ты уже слышал?
Сириус покосился на него, затянулся и медленно выдохнул дым.
— Да.
Лили собрала сумку, забрала котенка и, ещё раз поцеловав Сохатого, убежала в раздевалку под предлогом того, чтобы проводить больную Марлин до замка.
— Она как будто даже не переживает, — заметил Сириус, глядя ей вслед и поднимаясь на скамью к Джеймсу.
Тот провел рукой по волосам. Костяшки на руке были содраны. Похоже, Нюнчику действительно крепко досталось.
— Переживает. Гораздо сильнее, чем ты думаешь. Видел бы ты ее глаза, когда Макгонагалл открыла эту гребанную
Сириус сжал кулаки.
— Сохатый, я бы его прикончил, честное слово. Но клянусь тебе, Рег сам бы на такое не пошел! Я его знаю, он без приказа и шагу не ступит.
— Я догадываюсь, — Джеймс посмотрел на него.
— Ты думаешь?..
— Уверен.
Сириус тяжело вздохнул и повернулся к нему, оседлав скамейку.
— Сохатый, мы таскались в их гостиную две недели. Две! Недели! Все без толку! Видимо там они эти вещи не обсуждают.
— А где тогда?
— Какого хера, я не знаю, где. Где-то.
— А я не хочу ждать, пока что-нибудь случится с Лили. Или с любым другим, — твердо сказал Джеймс, похрустывая пальцами. — Надо выяснить, где они это делают! — Джеймс оперся на метлу и встал. — И выясним мы это сегодня же.
— Всем идти необязательно, — Сириус поднялся следом. — Я кое-что придумал. Я пойду к Блэйк. Кое-что может знать и она, хотя Нотт не такой идиот, чтобы трепаться при ней. Возьму Питера. Он покопается в бумагах в гостиной. Может найдет письмо какое-нибудь.
— Кстати, есть новость, — сказал Джеймс по пути в замок. — Твою подружку взяли в команду Слизерина.
— Блэйк играет в квиддич?
— Кончай, Бродяга.
— Всегда, — хмыкнул Сириус и помолчал, — Ну-ка, дай угадаю, ловцом?
— Нет, охотницей.
— И сколько же новых метел Абраксас купил для школы?
— Делать мне больше нечего, как лезть в их дерьмо. Я узнал состав команды и свалил.
— Отлично. Сбей её с метлы.
Джеймс засмеялся хлопнул его по плечу.
— Бродяга. Вставил бы ты ей, а то на тебя уже смотреть страшно.
— И это ты мне говоришь?
Они помолчали.
— Это будет даже забавно, — вдруг усмехнулся Сириус. — Маккиннон против Малфой.
— Да уж, это покруче, чем колдография тех двух ведьм в «Моргане».
— Стащил журнальчик Хвоста? Сколько раз оценил?
— И это мне говорит человек, у которого со второго курса под подушкой фотка Эванс.
Джеймс толкнул его, они схватились в шутку и пытались достать друг друга до самого замка.
После ужина они собрались в спальне. Лунатику все ещё было хреново, к тому же ему не понравилась идея использовать Забини, так что он демонстративно игнорировал главную цель их собрания, переоделся в пижаму и завалился спать.
— Ты все запомнил? Любые записки, любая информация, но письма в первую очередь. Я буду следить за вами. Если что — свяжусь с Бродягой через зеркало, — Джеймс в одних трусах сидел на кровати перед разложенной Картой и чесал волшебной палочкой в волосах так, что они стояли дыбом. — Сделай так, чтобы мне не пришлось срывать голос!
— Я положу его под подушку, — Сириус отмахнулся, поправил перед зеркалом высокий воротник новой черной рубашки, небрежно расстегнутой на груди и насквозь пропитанной дорогущей как сто чертей туалетной водой. Он любил хорошо одеваться.
Вытащив из ящика маленькую бархатную коробочку, сунул её в карман брюк.
— Зачем тебе эта штука? — спросил Питер.
Сириус вздохнул и многозначительно взглянул на Сохатого.
Джеймс хмыкнул, следя за точкой Нотта на Карте.
—
— Я не понял, — нахмурился Питер.
Сириус подкинул коробочку и сунул в карман. Еще вчера он заказал через каталог Сахарессы в «Пророке» какую-то тупую подвеску, зная, что Блэйк такая херня обязательно понравится. Не то, чтобы он хотел ее баловать, но точно знал, что после такого подарка у любой девушки развяжется язык. И раздвинутся ноги.
— Жемчуг, золото, лунные камешки. Блэйк та еще сладкоежка.
— Ты что, пла... платишь ей за... за это?
— «Пла-платишь е-ей з-за это?». Мерлин, Хвост, такие девочки, как Блэйк, просто так не дадут никому даже в мыслях.
— Я не знал...
— Тебе и не надо, — легко улыбнулся Сириус и, хлопнув его по плечу, вышел из спальни мальчиков.
— Еблан, — печально протянул из-за полога Лунатик, когда за Питером закрылась дверь.
Джеймс вздохнул.
— О Мерлин, да... да... еще, о Мерлин, да! Да!!!
Несколько секунд тишины.
И снова.
— А-а-а-ах, ещ... а-ах.
Роксана содрала с себя одеяло и посмотрела на часы на тумбочке.
Двенадцать ночи.
Нет, в конце-концов, это просто невыносимо.
Он что, ее там убивает?
И еще этот скрип. Этот мерзкий противный скрип, они как будто прыгают на этой чертовой кровати, неужели нельзя потише?!
Вот опять.
Роксана сердито сбила одеяло ногами, вскочила, поскорее закуталась в батник, натянула теплые вязаные носки, стащила с кровати одеяло и теплый плед и, захватив с собой кое-какие вещи, вышла из комнаты, хлопнув дверью так громко, как могла.
В ледяном мраморном камине гостиной слабо трепыхался огонек. На кофейном столике стояли две чашки с остывшим чаем, валялась развернутая газета и учебники по древним рунам.
Похоже, не только ей не спалось этой ночью.
Она порвала газету и немного подпитала ею умирающий огонь, но этого все равно было мало, чтобы прогреть такое большое сырое подземелье.
Роксана потерла ладони и поднесла их к огню.
Стоны Блэйк все ещё стояли в ушах.
Блэйк.
И Блэк.
Одно это имя и даже мысль о нем злила, выводила её из себя. После того, что произошло между ними в кабинете зельеварения, они не говорили, не сталкивались и почти не смотрели друг на друга. Блэк вел себя так, будто ничего и не было и Роксана готова была бы подхватить эту игру и списать всё на какое-то нелепое недоразумение, если бы мысли о том, что она чуть было не отдалась ему на гребанной парте не преследовали её неотступно двадцать четыре часа в сутки. Одного его присутствия в помещении было достаточно, чтобы она завелась как последняя идиотка. Но с этим ещё можно было справляться. Худшим наказанием были уроки трансфигурации. Ей приходилось сидеть рядом с Блэком, и когда она слышала, как он дышит и чувствовала его присутствие, её руки начинали трястись, мысли путались и она совершенно не могла ни на чем сосредоточиться. Один раз поймала себя на том, что пишет подряд одно и то же слово, а в другой раз так сильно вдавила перо в пергамент, что прорвала его насквозь. А Блэк, казалось, совершенно этого не замечал. Ему вообще было плевать. Он даже задирать её перестал. Они вообще перестали разговаривать и вскоре надзирательские кольца старой кошки, последнее, что ещё как-то связывало их и удерживало Блэка за партой Роксаны, исчезли. В тот же миг он сгреб свои вещи и тоже исчез.