Дни мародёров
Шрифт:
Без лишних слов, Роксана выхватила у него палочку.
— Ломайте двери!
— Не промахнись! — Сириус чмокнул у неё перед носом и оттолкнулся от подоконника.
Роксана, нервы которой были натянуты как струны, тут же взмахнула непривычно прямой и жесткой палочкой. Порыв ветра подхватил летящую вниз фигуру, полы длинного черного плаща хлопнули, точно крылья, целый миг Роксана была уверена, что ошиблась, но вот падение замедлилось и Блэк мягко приземлился в снег.
Прошептав «Люмос!», Роксана швырнула палочку вниз. Сириус бросился за ней, Роксана полезла на подоконник, чертыхаясь и отдирая платье от фигурных мраморных розочек
— НЕ СМЕЙ! — завизжала мать.
Уже приготовившись прыгать, Роксана всё же оглянулась.
Зубы оскалены, кулаки сжаты. Глаза отливают хищным янтарным цветом.
Любящая, заботливая мать.
Последний взгляд — на брата, белого как полотно и Роксана прыгнула, оставив позади яростный вопль матери, крики гостей и весь этот отвратительный дом...
Падение было похоже на прыжок на канате — все подхватывается, ветер бьет в лицо, безотчетный ужас, а затем что-то резко дергает вверх, все снова подхватывается и под конец — обидный шлепок в снег.
— Бежим, бежим, бежим! — закричал Сириус, хватая её в охапку и поднимая — в следующий же миг в то место, куда упала Роксана, ударило заклинание, подняв фонтан снега и грязи. Тут же высоко в небе раздался оглушительный хлопок — ночь радостно хохотала фейерверками. Потому что эльфам было приказано дать залп ровно в полночь, в честь помолвки наследника Ноттов. И они ещё не знали, что наследник остался без невесты. Так или иначе, небо рвалось на части, снег плевался в это небо, кто-то что-то кричал, Эдвин Малфой хлестала палочкой, но две небольшие фигурки, целые и невредимые. Бежали и захлебывались смехом, так, как это могут только семнадцатилетние...
Отлетев на безопасное расстояние, Сириус посадил мотоцикл в каком-то лесу. Неукротимый нервный смех всё ещё распирал грудь. Заглушив мотор, Сириус обернулся к Роксане.
— Ты как? Порядок? — он сам не мог понять, чему они до сих пор смеются.
— Х-холодно... — процокотела она, выдыхая клочки рваного смеха.
Немного успокоившись, Сириус протянул руку и убрал с её лица прядку...
Глаза Роксаны горели, лицо разрумянилось от холода.
Желание опустилось на Сириуса тихо и сокрушительно, точно лавина.
Он даже не понял, в какой момент они набросились друг на друга: Роксана прерывисто вздохнула, а уже через секунду они целовались, жадно тиская и сминая друг друга. Руки Сириуса лихорадочно спустили с Роксаны белье и в следующий миг он уже был в ней, без прелюдий и игр.
Хриплые, отчаянные вскрики.
Первобытный танец на холодном, неустойчивом мотоцикле.
Черт возьми...
Ни на одной постели Сириусу ещё не было так хорошо...
Через час после того, как они вылетели из леса, бензин пошел на убыль. Надо было срочно снижаться. Сириус приземлился прямо посреди какой-то диковинной торговой площади. Ну как, приземлился...мотоцикл с ревом влетел на площадь и лихо пронесся вдоль рядов, распугивая людей и внося разруху. А когда мотор окончательно заглох и ребята огляделись, увидели, что опустевший бак занес их прямиком на знаменитую Ярмарку Фей, ради товаров которой многие волшебники ехали с других концов страны.
Эта ярмарка напоминала очень маленький и тесный передвижной цирк, вылинявший, скрипучий и старый, но всё ещё бодрый и полный жизни. Тут можно было
Каких только фургончиков здесь не было! Кузнечные мастерские гоблинов, брякающие и звякающие, выпечка и вино безработных эльфов, аптечные товары, маленький бестиарий с настоящей мантикорой, единорогом и гарпиями. Особое внимание привлекала пышная клумба на колесах, цветущая и благоухающая, несмотря на холод — фургончик нимфы Мары. На прилавке стояли баночки с алмазной пылью и густым пахучим медом, аккуратными стопочками лежали брикетики пчелиного воска, мерцали флаконы с пыльцой. Широкое окошко было увешано пучками лаванды, валерианы, перечной мяты и аконита, а также целыми связками сверкающих волос единорога и перьев феникса. Снег вокруг фургончика растаял — из земли прямо на глазах лезла колючая весенняя трава и пробивались цветы. Миловидная нимфа Мара в венке из полевых цветов и осенних листьев, шумно ругалась с аптекарем, своим главным конкурентом, который посмел подкатить свой фургончик слишком близко к ней и и теперь переманивал покупателей.
В самом центре ярмарки расположилась сцена — подгнившая, покосившаяся и старая, с заплатанными старыми кулисами из алого бархата, грязными фонариками и выцветшими афишами. На скрипучих досках этой сцены волшебники устраивали дуэли, а иноземные укротители демонстрировали чудеса дрессировки, заставляя мантикор стоять на задних ногах.
На небольшом отдалении от шума и криков расположился живописный табор. Цыганские фургончики вампиров, расписанные яркими красками, увешанные коврами, фонариками и беззаботно выставленными напоказ предметами быта, сгрудились в непроницаемой тени елей, словно маленькое государство. Здесь кипела своя, особенная жизнь. Вампиры в цветастых платках и шалях поверх белоснежных кружевных блуз и роскошных платьев, сидели на коврах, в снегу, пили домашнее вино, курили волшебные травы, смеялись и играли на самых разных музыкальных инструментах, причудливо смешивая восточные флейты с игрой на гитаре.
Пока Сириус договаривался с главой табора насчет ночлега и бензина, Роксана боком сидела на неподвижном мотоцикле, поджав ноги, и мелкими глотками прихлебывала огневиски, закутавшись в необъятную кожаную куртку.
«Вот и всё», отстранено думала она, невидяще глядя на кипящую вокруг жизнь. «Прежняя жизнь закончилась. Больше у меня ничего нет. Нет дома. Нет семьи. Нет палочки. Нет даже одежды, только это драное платье и пара побрякушек, которые я, получается, украла. Вот и всё, что осталось от Роксаны Эдвин Малфой».
Она сделала ещё глоток и взглянула на Сириуса. Он все ещё беседовал с вампирским бароном, тучным мужчиной в алой мантии, кружевной блузе и полосатом платке, концы которого по-королевским лежали на унизанных кольцами руках.
Словно почувствовав её взгляд, Блэк оглянулся и подмигнул. Быстро, сурово, без тени улыбки, как раз в тот момент, когда мимо него пробежала стайка смеющихся детишек.
А на Роксану вдруг накатила волна такой пронзительной нежности, что горло сдавил спазм.
Он забрал её из дома, лишил семьи и будущего.