Дни мародёров
Шрифт:
— Завали, Сохатый, я к ней больше не притронусь, — отрезал он, расплющивая сигарету о подоконник. — И еще, надо антидот поискать. На всякий случай.
— Нюниуса попроси, — осклабился Джеймс. — Потому что если ты сунешься с этим к Эванс…
Сириус усмехнулся в ответ и качнул головой, снимаясь с места и одновременно засовывая руку в карман.
— Всё, валим. Не хочу Филчу попасться.
Джеймс зафыркал от смеха, и все еще нес сигарету ко рту, когда на его лице вдруг проступило смятение.
— Бродяга, а сегодня среда, или
— Четверг, — бросил Сириус, не поворачиваясь.
— Твою мать! — Джеймс спешно затушил сигарету, снимаясь с места похлеще скакового гиппогрифа. — Сегодня же Травология с утра, окно у нас по средам! Стебль нас жопой в пень с огурцами засунет, бежим!
Когда они пробегали по пустым коридорам мимо запертых классов, их шаги казались особенно громкими, но было поздно думать о том, что будет, если их застукает Макгонагалл, или Филч. В холле был уже почти совсем пусто — если не считать небольшой группки слизеринцев, идущих со стороны кухонь. В другой ситуации Джеймс постарался бы просто побольнее задеть кого-нибудь из сальноволосых засранцев плечом, и дело с концом, но сейчас он замедлил. Уоррингтон прятал в сумку выстиранную форму для квиддича, Мальсибер посмеивался над чем-то, Регулус шел последним и сворачивал свою форму в рулон.
— Какого черта? — Джеймс остановился, встав у слизеринцев на пути. Те тоже остановились и моментально набычились. Сириус оббежал их быстрым взглядом и задиристо приподнял голову.
— Тебе чего, Поттер? — лениво растягивая слова, спросил Мальсибер, когда увидел преграду. Хотя Джеймс не сомневался, что слизеринцы заметили их сразу, или даже раньше, и специально выбрали такой маршрут.
— На хрена тебе форма, Мальсибер? — спросил Джеймс, угрожающе надвигаясь на него. — Дамблдор отменил матч из-за траура!
— Ну, Дамблдор, может и отменил, — Мальсибер не смог сдержать самодовольной улыбки. — Но профессор Слизнорт согласился со мной, что в такое… — тут его губы издевательски дрогнули. Ноздри Джеймса раздулись. — …непростое время, нам всем нужно как-то развеяться, отвлечься от дурных мыслей. Он поговорил с Дамблдором и уговорил его возобновить расписание матчей. Не знаю, почему он передумал, — Мальсибер сузил глаза. — Должно быть, понял, что никого в этой школе не волнует смерть очередной паршивой...
Договорить он не успел, потому что в этот момент бурлящее с самого утра нетерпение Сириуса вырвалось наружу отличнейшим заклинанием, и оно хлестнуло Мальсибера по лицу. Тот шарахнулся назад, машинально отступая и держась за щеку и нос.
— Посмотрим, как ты будешь летать без глаз, — прошипел белый как мел Сириус, снова вскидывая палочку.
Завязалась драка. Слизеринцев было больше, поэтому неудивительно, что они очень быстро оттеснили Джеймса и Сириуса, заставив их сначала сбежать по главной лестнице в холл, а затем — разделиться.
— Мы тут разговаривали между собой о смерти этой вашей Мэри, — со смехом задирался щуплый хвостатый Руквуд, скаля зубы, и довольно
Слизеринцы заржали. Джеймс с ходу выпалил очередное заклинание, Руквуд пригнулся, и чары угодили в гигантские песочные часы на стене.
Все дерущиеся обмерли и обернулись как один, глядя на исполинские, сверкающие драгоценными камнями чаши. Пару секунд ничего не происходило, и у Джеймса отлегло от сердца, как вдруг на гриффиндорских часах появилась трещина, затем — на когтевранских. То ли дело было в разгулявшихся нервах, но всем вдруг почудилась, что часы мелко дрожат. А в следующий миг все четыре чаши лопнули с оглушительным звоном, выплеснув на пол радужный водопад самоцветов.
— Валим! — истошно заорал Мальсибер, и слизеринцы тут же рванули в подземелья, по-крысиному поджав плечи.
— Твою мать, твою мать, твою ма-ать! — Джеймс завертелся на месте. Разноцветные камешки катились по полу во все стороны, скрипели под подошвами ботинок. На шум вот-вот должны были прибежать преподаватели.
— Черт возьми, я уверен, что это нихуя не сработает, — бормотал Джеймс, пока они с Сириусом кое-как ссыпали камни обратно в чаши. — Это нихуя не сработает, старик, мы попали!
— Ты истеришь, как Хвост, — Сириус, весь красный от напряжения, махнул палочкой, заставляя сапфиры слететься в свою чашу со всего зала. — Не ссы, Сохатый, смотри, как красиво получилось! Ну, давай!
Джеймс махнул палочкой и стекло в часах восстановилось, но ощущение, что их магия не восстановилась так же просто, не покидало, а только усиливалось с каждой секундой.
— Так, спокойно, — Джеймс потрогал ладонью круглый гладкий бок гриффиндорских часов. — Надо проверить, работают ли они.
Они переглянулись.
— Ну и? — Сириус слегка развел руки в стороны. — Давай, олень, кто из нас староста, я или ты?
— Пятьдесят очков Сириусу Блэку.
Часы молча сверкали и переливались богатым светом рубинов.
— Может надо сказать за что? — предположил Сириус, почесываясь.
— Бля, Бродяга, у меня с фантазией туго. Сам придумай, за что тебе пятьдесят баллов?
— М-м-м… мне делали обрезание в детстве?
— Пиздишь! — оглянулся на него Джеймс.
Сириус пожал плечами.
— Чистокровная традиция.
— Твою мать, да за такое и сто не жалко, — пробормотал Джеймс. — Сто баллов Сириусу Блэку за обрезанный хуй!
Часы сначала помотали нервы пару секунд, а потом послушно перекинули внушительную горсть рубинов в нижнюю чашу, но, судя по звуку, с каким упали камешки, даже часы здорово охуели от такой новости.
— Вот, видишь, работает! — Сириус нервно оглянулся и хлопнул Джеймса по спине. — Все, Сохатый, валим, я задницей чую, сюда идет Минерва.
— Погоди-ка… — Джеймс приоткрыл рот, глядя на пустые чаши остальных часов. — Мерлиновы портки, Бродяга, баллы! Все баллы исчезли!