Дни мародёров

-Joy-

— Мы не готовы? К чему? — спросил Джеймс.

Лили удивленно обернулась у двери.

— Мы же старосты, Джеймс! Мы обязаны будем их сопровождать!

— А мне обязательно участвовать? — Джеймс сцепил руки в замок и вытянул их за спиной. — Я вообще-то планировал…

— Обязательно! — отрезала она, обернувшись так, что хвост хлестнул её по шее, и ткнула в сторону Джеймса пальцем в пластыре. Она в последнее время действительно много училась. — И даже не пытайся соскочить, Поттер, иначе, клянусь Мерлином, я приду сюда ночью и убью тебя во сне.

С этими словами она вышла из спальни и захлопнула за собой дверь.

Джеймс

фыркнул ей вслед и, нехотя начал переодеваться.

Когда он снимал штаны, из его карманов высыпалось что-то разноцветное, похожее на бобы «Берти», со стуком попадало на пол и покатилось во все стороны.

— Это еще что? — Ремус, который только что вышел из туалета, случайно наступил на что-то острое, наклонился и подобрал сверкающий граненый рубин. Сириус приподнялся на своей койке. — Сохатый… это… это то, о чем я думаю?! — он зажал камень между указательным и большим пальцем.

— Вы же говорили, что вернули все баллы в чаши! — Ремус торопливо подошел к столу, на который Джеймс выкладывал найденные в карманах камни.

— Наверное, случайно сунул парочку в карман, — Джеймс уселся перед столиком на корточки, выкладывая камни в ряд.

— Случайно?

— Да ладно, Лунатик, Хогвартс может и обойдется без них, а у нас будут крутые сувениры, — беззаботно сказал Сириус, хлопая Ремусу по плечу и выхватывая у него рубин. — Спорим, ни у кого таких больше нет? Мы — избранные, — он повертел камнем у него перед носом.

— Если не считать Основателей, — сказал Ремус, отнимая камень. — Это были их личные драгоценности. Хочешь украсть у Годрика Гриффиндора? — Ремус со стуком положил камень на стол. — Между прочим, первый рубин был сделан из капли крови его льва.

— Лунатик, он уже давно мертв, ему наплевать! — Сириус выгнул брови домиком.

— А я читал, Гриффиндор создал эти камни из собственной крови, — весело сказал Джеймс, одной рукой жонглируя красными камешками. Солнце поочередно вспыхивало в каждом из них. — Кандида — из слез. Дорогая Пенни — из материнского молока…

— А Слизерин — из яда, который сочился из его «жала». Да, Сохатый, все знают эту байку, — терпеливо вздохнул Ремус, и все заржали.

— Говорю тебе, я читал! — возмутился Джеймс, не отрываясь от своего занятия. Хвост следил за ним, заворожено приоткрыв рот, как один из тех младшекурсников, что умоляли Джеймса дать им пройти отборочные в команду.

— Я догадываюсь, где, — со смехом сказал Ремус. — Я тоже видел эти книжки в запретной секции «Флориша и Блоттс», там еще карти…

— Хвост, осторожно! — рявкнул Бродяга, но было слишком поздно. Питер, который потянулся за зелеными камешками, чтобы пожонглировать ими, как Джеймс, толкнул локтем котелок с остатками джекилловского зелья, и котелок опрокинулся, выплеснув зелье на стол.

Джеймс вскочил, чтобы зелье не попало на него, Ремус схватился за волосы, Бродяга громко и от души выругался. Зелье смыло волшебные камни на пол.

Все замерли.

— Твою… мать, — выдохнул Джеймс и выпростал из кармана палочку. Зелье моментально высохло, но было слишком поздно.

Сначала ничего не происходило, а затем камни вдруг начали мелко раскачиваться и трястись — словно яйца, из которых вот-вот должны были вылупиться птенцы.

— Что, черт возьми, происходит? — Сириус достал палочку, и тут вдруг изумруд, тот, что был ближе к нему, особенно сильно вздрогнул и треснул. Сначала из него показался хвостик, затем выползло миниатюрное туловище,

а потом миниатюрная, ядовито-зеленая змейка выпала из камня на пол и уставилась на Сириуса глазками-бусинками. Это был бесконечный миг, но длился он всего пару секунд, потому что вслед за этим уникальным рождением, остальные камни тоже начали трещать и лопаться.

— Кончай с ними, Сохатый, быстро! — закричал Сириус, не в силах шевельнуться под взглядом неподвижной змеи.

— Да как?! — завопил Джеймс, вскакивая на ноги.

— Отними эти баллы, скорее! — крикнул Ремус и тут вдруг сапфир лопнул, разбрызгав во все стороны осколки, а следом за ним, точно цепная реакция, захлопали остальные камни.

Паникуя, Джеймс сделал, как он сказал, и это сработало.

Камни, и то, во что они пытались превратиться, исчезли.

В спальне воцарилась звенящая тишина. Красный, как свекла Питер вернул скрипнувший котелок на подставку. Мародеры переглянулись.

— Ну… вроде как исправили, верно? — пробормотал Джеймс, взлохматив волосы. Остальные покивали и разошлись в стороны от места преступления. Ремус начал собирать сумку на урок, Джеймс переодевался, через пять минут они уже посмеивались над случившимся, и шутили, вот только, несмотря на смех, всеми владело одинаковое чувство.

Чувство, что случилось нечто непоправимое, и еще непременно им аукнется.

Так и вышло. Причем в самый неподходящий момент.

По какому-то роковому стечению обстоятельств, «гости», приехавшие из разных стран, дабы обеспечить справедливый состав экзаменационной комиссии, не ограничились экскурсией по школе, и возжелали присутствовать на уроках. У Джеймс было нехорошее ощущение, что толстяк-француз с завитыми крашеными буклями, который пошло хихикал всю экскурсию и лапал его за плечо — не так прост, как кажется, но он и подумать не мог, что этот тип увяжется за ними до самого класса, еще и коллег прихватит — посмотреть, как в Англии ведут уроки. Отказывать было нельзя, так что пришлось Лили забежать вперед и предупредить Макгонагалл, что на уроке будут зрители.

Макгонагалл — не из тех, кто любит сюрпризы, но она — молодец, делала вид, что так и надо. А вот Джеймс её подвел. Не специально, конечно. Кто же знал, что выйдет такая лажа.

Макгонагалл гоняла класс по экзаменационным вопросам, или просто ставила перед кем-нибудь кубок и требовала превратить его в птицу. Джеймс превратил свой кубок в великолепного красно-золотого какаду. Когда попугай захлопал крыльями и пронзительно гаркнул на весь класс, Макгонагалл довольно улыбнулась, члены будущей комиссии захлопали, а одноклассники переглянулись с понимающими улыбками: «любимчик опять любимчик». Разве что со стороны неподвижного слизеринского ряда донеслось шипение: «Поттер — позер!» и «Еще порычи». Джеймс, который на тот момент уже напрочь забыл про случай в башне, самодовольно улыбнулся, когда Минерва наградила его десятью очками, и показал слизеринцам средний палец.

Макгонагалл отвернулась от него и дальше пошла по классу, рассказывая про следующую формулу, которая может встретиться им на экзамене.

Тут-то оно и случилось. Непоправимое.

Откуда ни возьмись, Джеймсу на колени шлепнулся какой-то тяжелый клубок. Сириус, сидящий рядом, подпрыгнул от неожиданности, Джеймс и вовсе чуть не опрокинулся на своем стуле. У него на коленях распластался самый, что ни на есть настоящий львенок. Встряхнул ушастой башкой и облизался, удивленно оглядываясь.