Дни мародёров

-Joy-

Роксана опустила руки.

— Прости, — прошептала она.

Люциус вздохнул.

— Я все понимаю, — сдержанно сказал он. — Я понимаю, как сильно ты устала. Но, клянусь тебе, скоро это закончится. Если ты согласишься сделать так, как я сказал.

Роксана помолчала, разглядывая флакон.

— А если я это сделаю… все ведь будут думать, что я мертва? — она подняла на брата взгляд.

— Да, — сухо ответил тот. — Мы увезем тебя из страны, поживешь какое-то время во Франции, или даже в Америке. Главное, подальше отсюда. Когда все это уляжется, через пару лет… м-м… возможно, мне удастся уговорить

Темного Лорда позволить тебе вернуться.

Роксана опустила голову и смежила веки.

Все будут считать, что она мертва. И Блэк в том числе.

Хотя… есть ли разница? Он и теперь так считает. Или хочет, чтобы она в это верила. В любом случае, он её разлюбил, или разлюбит, и для него это не будет иметь такого значения.

Главное, этот кошмар прекратится, и она будет свободна.

Ровно настолько, насколько свободен тот, кого не существует.

Роксана сжала флакон в руке.

— Хорошо, — тихо сказала она. — Я сделаю это.

Люциус сочувственно улыбнулся, а потом шагнул к ней, склонился и поцеловал Роксану в лоб.

— Вот и славно, — прошептал он и погладил её по щеке, — Всё будет хорошо, обещаю. Скоро мы снова увидимся.

Роксана кивнула. Люциус выпрямился, натянул перчатки, бросил на сестру последний взгляд и вышел из крыла.

К «смерти» Роксана подготовилась тщательно, и пока лежала в крыле, все как следует продумала. Выпить зелье при Мальсибере так, чтобы это выглядело, будто он её отравил — задача не из легких. Роксана обдумала много вариантов, и все равно, все они выглядели, как попытка суицида. Он сам должен предложить ей выпить, только в этом случае он её не заподозрит ни в чем таком.

Но как это сделать, он же не позволяет ей пить ничего крепче сливочного пива?!

Ответ был прост, но Роксана отворачивалась от него, как могла, как от неприятно пахнущего ботинка, который суют прямо под нос.

Мальсибера надо было умаслить. Да так, чтобы он сам захотел её угостить, это ведь его любимое дело — хлебнуть чего-нибудь после того, как слезет с неё. Поэтому на тумбочке, или столе всегда стоит бутылка огневиски…

Сама мысль об этом вызывала у Роксаны рвотные позывы, панику и слезы, но сейчас некогда было распускать нюни. Нужно было собраться и сделать это. И все. Сириус сказал бы «будь мужиком, Рокс», или «Не будь такой трусливой курицей, иначе я тебя разлюблю», но это уже случилось, а значит, ей уже нечего терять. И одна попытка вырваться из лап Мальсибера стоила того.

Мальсибер вернулся в свою спальню под вечер, уставший и измотанный после тренировки. Он вошел в комнату, захлопнул дверь, небрежно бросил в угол сумку с формой и только когда обернулся, растягивая узел школьного галстука, увидел, что Роксана лежит в его постели, подперев голову рукой, и внимательно за ним наблюдает.

— Вот так сюрприз, — он выгнул губы и снова отвернулся, пытаясь справиться с дурацким узлом. — Ты что здесь делаешь, заблудилась?

Роксана ничего не говорила. Просто смотрела на него, не отрываясь. Мальсибер коротко оглянулся и оббежал её взглядом. На Роксане была черная ночная сорочка, которую она с огромным трудом смогла заказать по совиной почте и с еще большим трудом — протащить в замок.

— Тебе что-то нужно? — растягивая

слова, проговорил он, стоя спиной к ней, снимая галстук и принимаясь за пуговицы. — Обычно ты меня не балуешь своими визитами. Чему обязан такой чести?

Роксана неслышно сунула руку под подушку, вытащила палочку и направила её на Мальсибера.

— Может ты… — Мальсибер обернулся и замер.

Пару секунд в комнате царила абсолютная тишина.

— О, я вижу, кто-то здесь совсем потерял страх? — проговорил он, но, судя по тому, как затрепетали его ноздри, и как он напрягся — слегка перетрухал. Правда тут же улыбнулся и заговорил шелковым, елейным голосом. — Убери это, птичка.

Роксана не двигалась, только её пальцы на ручке палочки шевельнулись.

— Может, мне напомнить тебе, что бывает, когда ты не слушаешься?! — он схватился за ремень, и тут вдруг с кончика палочки сорвалось слабенькое заклинание и ударило его по руке.

— Нет, — коротко сказала она. — Я хочу сделать это, — она порывисто поднялась с постели.

Мальсибер сузил глаза, глядя на неё с издевкой, но Роксана за последние несколько дней дошла до такой ручки, что ей уже было глубоко пофигу, что о ней подумают.

— Хочешь? — Мальсибер усмехнулся, но тут еще одно заклинание, на этот раз полноценное и сильное, ударило в стену у него над головой, выщербив облачко каменной крошки. Мальсибер резко оглянулся, а когда повернулся к ней, кончик роксаниной палочки уткнулся ему в шею. Слизеринец рассмеялся и шутливо приподнял ладони.

— Что, хочешь поиграть, да? — жадно спросил он, громко вдыхая и отступая назад. — Птичке надоело сидеть в клетке?

Роксана прищурилась, глядя на него с откровенной ненавистью.

— Ну что же, давай поиграем, — прошептал он. — Но, ты же знаешь, как тебе будет больно, если ты проиграешь? — спросил он с притворной заботой.

Роксана напрягла руку, и Мальсибер опять засмеялся. Его смех выводил её из себя. Злоба, неконтролируемая и жгучая охватила Роксану, и она что было силы толкнула его в грудь, так что Мальсибер завалился на кровать.

— Знаю, — прорычала она, забираясь на него сверху. Мальсибер здорово охренел от такого поворота событий, и расхохотался, но мешать ей не стал, словно ему было интересно, что еще она выкинет. А Роксана, у которой же не было сил его слушать, обхватила его скуластое лицо всеми пальцами так, что черные ногти глубоко впились в кожу, и присосалась к нему со всей ненавистью, которая в ней только была.

Мальсибер издал удивленный сдавленный звук, правда почти сразу его зрачки закатились, а ресницы закрылись. Но не успел он вкусить новое ощущение (Роксана никогда не целовала его и все время уворачивалась от его слюнявого рта), как она вдруг с силой сомкнула зубы, и мальсиберовская кровь заполнила рот.

— Какого черта?! — выпалил он, приподнимаясь и отплевываясь, но Роксана не дала ему встать, выхватила из-под подушки нож, который Блэк отдал ей еще в поместье Малфоев в прошлой жизни, и через секунду Мальсибер уже лежал на подушке, с прижатым к горлу лезвие, с шоком и недоверием глядя на Роксану. Дело было не только в том, что он боялся за свою жизнь. На целую секунду ему почудилось, будто глаза Роксаны Малфой по каким-то причинам полыхнули желтым, как у хищной птицы.