Дни Стужи

Макаренков Максим

Хромой только поморщился и за него ответил Иван,

— Давние раны, а сегодня немало пришлось походить, да еще и покувыркаться решил почтенный Стас Григорьевич.

— Это он зря, зря, — в голосе монаха чувствовалась затаенная усмешка.

Впрочем, он тут же стал серьезным и приказал дьяку:

— Попроси Валерия Павловича прийти побыстрее.

За дверью оказался вытянутый в длину зал, дальний конец которого терялся в глубоких тенях. Сводчатый потолок поддерживали колонны зеленого с коричневатыми прожилками камня, увитые мастерски вырезанными

ветвями с продолговатыми нежными листьями.

— Садитесь, — показал монах на низкую широкую лавку с прислоненными к спинке подушками, — вытяните ногу, сейчас придет Валерий Павлович и вам сразу станет легче. А пока, давайте поговорим, — он хлопнул в ладоши, потер ладонью о ладонь, — час уже поздний, но времени у нас почти нет.

Иван молча бросил на стол перетянутые бечевкой бумаги.

Монах развязал сверток, бумаги разлетелись по столу. Листы разного размера, старые, пожелтевшие, маленькие серые квитанции, напечатанные на машинке справки, протоколы.

Иван сразу отложил в сторону тетрадь в синем переплете, и все трое начали просматривать бумаги.

В дверь постучали. Так стучит тот, кто имеет на это право. И тут же дверь распахнулась, невысокий коренастый человек в коричневом костюме-тройке быстро осмотрел зал и уверенно направился к Стасу.

На ходу кивнул монаху и Ивану.

— Отец Сергий, доброго вечера.

Протянул руку Стасу.

— Валерий Павлович. Здешний врач.

Кивнул на вытянутую ногу бывшего порубежника.

— Давно?

— Часа три, как дёргать начало.

— Понятно.

Не только врачом был этот человек в хорошем костюме. Приказав расслабиться и не отвлекаться от того, чем там они все заняты, он присел и положил широкие ладони на больную ногу. От колена сразу же пошли теплые успокаивающие волны.

Отец Сергий, думал Иван, надо же. Он представлял человека, который много лет железной рукой управлял Особым приказом, совершенно другим. А сейчас понял, что даже и не знает теперь, каким именно. От Сергия исходила непоколебимая уверенность в том, что он делает, каждый жест, каждое сказанное глубоким мелодичным голосом слово убеждали собеседника в том, что перед ним человек, которого стоит слушать.

Быстрыми уверенными движениями он раскладывал бумаги, быстро просматривал, сортировал.

Какие-то сразу отдавал Ивану, другие Стасу, некоторые откладывал в стопку перед собой.

Эти купца и Говоруна не касаются, их потом смотреть будем, — объяснил он, увидев взгляд Ивана, — глубоко копал этот Загорцев, и очень интересно, зачем это ему понадобилось.

Интересно, увидим мы еще эти бумаги, или они потихоньку осядут в архивах Особого приказа, подумал Иван. Увидел улыбку отца Сергия и отчего-то понял, что тот видит его насквозь и предугадывает каждый вопрос. Да, уж. Такого человека лучше иметь в союзниках.

Отодвинув в сторону «не говоруновскую» стопку, Сергий разложил оставшиеся документы, глянул на ведунов,

— Ну, как? Что-то поняли?

— Бумаги разнородные. Тут и копии счетов, и какие-то записки, и вырезки из газет, — Иван продолжил

раскладывать бумажный пасьянс на столе, — такое впечатление, что Загорцев изучал всю жизнь Говоруна за последние лет пять.

— И не просто изучал. Он искал какие-то закономерности, вот, смотрите, тут он выписывает, какие клубы посещал Говорун, с кем там имел контакты, — добавил Стас, — такие данные лейтенант полиции просто так получить не может, если только они не касаются человека, дело которого он ведет. А Говоруна, насколько я знаю, официально ни в чем не обвиняли.

Сергий молча кивнул, а потом начал выкладывать в центр стола один за другим сероватые плотные листы. На таких обычно выписывали купчие.

Это они и были.

Валерий Павлович, покряхтывая, поднялся, буднично сказал:

— Всё, можете снова прыгать и кувыркаться. Потом, правда. Снова ко мне придёте, — и, коротко поклонившись, вышел.

— Володя, карту поподробнее, — попрощавшись с врачом, попросил инока отец Сергий.

Стас удивленно сгибал и разгибал ногу. Боль прошла, как не было. Самое удивительное, он этого даже не заметил.

Откуда добывал карту инок непонятно, наверное, все это время держал наготове, или наколдовал из воздуха, во всяком случае, на столе она оказалась, как только Сергий договорил последнее слово. Так показалось Стасу.

Начальник Особого приказа расстелил карту, наклонился над ней, и тут Стас окончательно понял, что не давало ему покоя все это время.

Манера держаться.

Ох и непрост был смиренный мних.

Интересно, где он обучился такому быстрому и точному чтению карты, этой характерной командной манере окидывать ее поначалу одним взглядом, чтобы оценить масштаб, прикинуть важнейшие направления движения войск, возможные узлы обороны и массу других мелочей, на которые обычный человек, разыскивающий улицу, даже не обратит внимания?

Сергий расправил серые листы купчих, выдвинул неприметный ящичек стола, достал карандаш.

Видимо, адреса он уже запомнил. Короткими точными движениями он обводил на карте маленькие кружки. Закончив, выпрямился, кивнул друзьям,

— Смотрите. Что видите?

На севере Москвы — шесть черных точек. Словно, кто выстрелил дробью. Стас всмотрелся — подробнейшая карта, четко обозначен каждый дом, а кое-где и отдельные постройки. Потому и края листа свешивались почти до пола.

— Вижу шесть домов поблизости друг от друга, ну это и так понятно, — пожал плечами Стас, — Хотя…

Он присмотрелся, протянул руку, монах молча вложил в нее карандаш. Стас соединил пять точек. Шестая — в центре. Чёрный недобро глядящий в темноту зрачок.

Монах кивнул.

— Кто хозяева, как связаны? — Стас чувствовал, как забытые, казалось бы, ощущения снова встают в полный рост. Он вернулся в те дни, когда Старшой так же раскладывал перед ним карту и они вместе, склонившись над ней, определяли судьбу тех, кто пока что был только точками на бумаге.

Не дожидаясь разрешения, или ответа, он взял купчие. Просмотрел, хмыкнул, передал Ивану.