Дни яблок

Гедеонов Алексей Николаевич

— Целый клад, спасибо, Аська, — ответил я.

В комнате завизжали, упал стул, и слышно было, как грохнулось об пол что-то стеклянное. С топотом выскочила к нам Лида Линник.

— Летают! — прокричала Лидка сразу во все стороны. — Горят! Ой, мама!

Из-за угла коридора явилась Гамелина, прямо из кухни. В фартуке. Над ней парили листики, не менее пяти, кротко реяли они чуть позади Ани, светили по мере сил и время от времени перекувыркивались, словно ощущая нездешний, оттого незримый, ветер.

— Насекомые? — спросила

внешне невозмутимая Шароян. — Почему не спят?

— Я, — сказала Аня, — попросила Са… Даника комнату украсить Листьями. И вот.

— Они не укусят? — опасливо поинтересовалась Бут. — А если животное в доме — тогда как?

Животное неспешно появилось из Ингиной комнаты, зевнуло во все четыре клыка и запрыгнуло на обувную скамеечку, где умостилось уютно.

«Украшения» торжественно уплыли в комнату.

— Так это просто листья? — разочарованно протянула Линник. — Ты их чем-то намазал?

— И почему они летают? — продолжила Карина. — Я не чувствую никакого сквозняка… Опять аномалия? То с погодой, то вот…

— Я, кстати, такое видела на улице, когда к тебе собиралась, — включилась Настя. — Ветер, пыль, темнота, что-то воет, свет погас. Минут двадцать был кошмар, даже телефон не работал. Я стояла в будке. В автомате…

— А я в метро ехала, — печально сказала Лида, — когда вышла наверх — только птицы дохлые валяются и ветки. На бульваре провод оборван и на мусорник наш полтополя упало — всё интересное пропустила. Как всегда…

— Девочки, давайте цветы расставим, — предложила Аня. — Лидусик, ты консервацию дооформляй, а то как-то всё в кучу. На два угла распредели хотя бы!

— Чеснок! — звонко сказала Линник и хлопнула себя полбу. — Сумочка где моя? Такая маленькая, рыжая — там две литровые баночки…

Ганжа, Чернега и Крошка пришли втроём через полчаса после девочек.

— У меня свинец, — с порога сказал Юра Крошка. — У тебя днюха. Поздравляю тебя. А вот он, подарок. Короче — держи корягу.

Он пожал мне руку и подарил свинец — солидный кусочек, аккуратно перевязаный бечёвкой крест-накрест. Крошка всегда дарил имениннику на дни рождения что-то химическое или батарейки. А мы все ему одному наборы «Юный химик», сколько удавалось достать.

— Даник, — начал стеснительный Чернега. — С днюхой и всё такое. Это тебе.

И он протянул мне маленький пакетик из чёрной бумаги.

Я поблагодарил, пощупал, ощутил что-то маленькое, твёрдое. И обрадовался.

— Валёк! — сказал я. — Ух… Это же огонь, да? В подарке — огонь, но как…

В этот момент Чернега заметил плавающий под потолком листик.

— Что? — спросил он. — Залетело?

— Не дай Бог, — нервно отозвалась явившаяся на голоса Лидка. — А ты вообще о чём?

— Там вон — после этой бури, что ли? — ответил Чернега. — Почему он светится и не падает? Это же против всех законов.

— Я уже столкнулась с ними, — Лида понизила голос, — в комнате. Захожу, значит,

такая, в руках блюдо. А тут они, эти…

— И? Твои действия? — спросил Ганжа.

— Вдребезги… — полушёпотом сказала Линник. — До сих пор ноги дрожат.

— Ты вроде целая, — придирчиво высказался Рома.

— Ганжа, — томно вздохнула Лида. — Скажи мне, почему ты такой красивый?

— Так получилось, — застеснялся Рома.

— Совсем нет, — утверждающе заметила Лидка, — это потому, что ты ничего с первого раза не понимаешь. Прямо наша кошка: ангор-ка, вся беленькая, глаза разные, красавица — глухая, как пень. Блюдо вдребезги, а я в шоке.

— Это какое блюдо? — поинтересовался я.

— С ёлочками и шишечками, — жалобно сказала Лидка. — Не ругайся на меня, Даник, я тебе пригожусь.

— На тебе пирожки не разложишь, — возразил я.

— Это, Саня, тебе, — солидно сказал Ганжа и протянул коробочку. — Сразу пять, — продолжил он. — Ну, с днём, и всего — ты в курсе желаний.

Я внимательно осмотрел коробочку, предвкушая. Это были кассеты… чистые… упакованные так невиданно и ловко, и сразу пять! Даже ничего, что Максвелл. Сразу пять — какое богатство!

— Ох, — выдавил я, — Ромчик! Ух! Аж пять! Такая коробочка! Спасибо, чего.

Все внимательно посмотрели на коробочку, потом на Рому — он подфарцовывал.

— Вы видели смерч? — поинтересовался Крошка. — Я в трамвае ехал, а потом ых! жах!.. И пахнет карбидом. Трамвай завонялся, и всем выйти сказали, а выйти некуда — там жо…

— Юрик, — пискнула Бут. — Не ругайся.

— А что? — удивился Крошка. — Я же и не дорассказал даже. Короче, капец — закрыли нас в горящей двойке, ну, оно почти горело, искры, это всё. Снаружи — тайфун, трусит и колотит, контролёрша…

— Белая? — уточнила Линник.

— Она, корова дикая, — обрадовался Крошка, — на колени стала и таким голосом тонким: «Всеблагая Царица, заступница, спаси…» — и лбом в пол, парик этот белый жлобский съехал.

— Обморок? — тревожно спросила Настя.

— Молилась… — уважительно откликнулась заслуженный заяц Линник. — Надо же…

— Я сам чуть не вера… — радостно начал Юра.

— Вы всё время будете в коридоре? — поинтересовалась Аня. — Знала бы, тут и накрыли. Есть мойте, руки идите… ой, — и она махнула рукой. Зазывающе так. — Идите, накрыто, руки мыть. Быстро.

Гости, во главе с Ромой и Лидой, ринулись к воде и еде.

Листики сопровождали нас в воздухах. Низом пробежал зверь.

Комната была украшена плавающими листьями в сиянии, статичными ветками в колючках и неизвестно как оказавшимися тут тыквенными семечками и вороньими перьями — очень красиво поблёскивающими чернолаковой поверхностью.

— Вот это да! — восхищённо выдохнула Бут и сразу взяла перо. — Можно я буду индейка?

Чернега с Ганжой просеменили поближе к столу, и каждый выбрал свой салат, поначалу глазами.