До и после запрета КПСС. Первый секретарь МГК КПСС вспоминает…
Шрифт:
Однако к 90-м годам появились совершенно новые тенденции. Поясню на примере. Когда в 1990 году я был в Узбекистане, я практически весь его проехал в течение месяца. Здесь столкнулся с недоумением людей, которым навязывали, что теперь бригадиром надо было поставить обязательно узбека, вместо хорошего русского бригадира, и только потому, что он недостаточно знает узбекский язык. Меня с удивлением спрашивали: почему они теперь должны плохо относиться к русским? Этого никогда не было! Посмотрите, говорили мне, в Ташкенте стоит памятник семье узбекского кузнеца, которая во время войны приняла 11 детей разных национальностей — и русских, и украинцев, и прибалтов, — всех приютили, обогрели, и никто не спрашивал, какой национальности ребенок — все
Причем не все вопросы были хорошо изучены, не определены болевые точки. Скажем, при установлении границ между Арменией и Азербайджаном не учли ситуацию с Карабахом. Передали территорию Азербайджану, хотя большую часть населения составляли армяне. В той же Грузии есть несколько районов, которые полностью заселены и сейчас армянами.
Этими недоработками воспользовалась та часть националистически настроенной интеллигенции и та часть политиков, которые, понимая, что национальный вопрос — наиболее болезненный, хотели сыграть на этом и придти к власти. Тем более опыт по развалу многонационального государства уже был успешно апробирован в Югославии.
Безусловно, большую роль в разжигании национализма в СССР сыграли «наши зарубежные приятели», с которыми мы сейчас так «крепко дружим».
Я в 1992 году встречался с одним югославским предпринимателем и задал ему вопрос: «Что вы делаете?» Он ответил: «Неужели вы думаете, что мы сами такое сотворили с нашей страной? Это все организовано не македонцами и не сербами, а спровоцировано «дирижерами» из-за рубежа. Мы в этом участвовали как статисты».
Примером тому могут служить и все эти «бархатные» и «оранжевые» революции. Они показывают, насколько отлажена методика разжигания национальной вражды. Готовились к этому за рубежом основательно.
В начале 90-х годов в Штатах была издана книга, написанная Джином Шарпом, — у меня она есть: «Мирные методы перехода от диктатуры к демократии». Там описано 198 таких методов, причем подробно — что делать с населением, что делать с чиновничеством, как поступать со средствами массовой информации, как организовывать ненасильственные митинги, забастовки и прочее. 198 — точно!
В 2004 году эта книга была издана на украинском языке — результат известен. Сейчас она издана на русском языке и есть уже в Интернете. Если проанализировать, что произошло в Грузии, на Украине, что происходит в Киргизии — все в соответствии с этими разработками. Вся эта методика используется. Это первое.
И второе, о чем хотел бы сказать. Чтобы широко развернуть эту работу, используется сеть различных неправительственных фондов и организаций, в том числе и правозащитных. Есть такая организация в Америке, как «Фридом Хаус», есть фонд Сороса, и таких фондов можно назвать не один десяток. Они, кстати, перечисляются в письме посла США в Киргизии в Госдеп. В этом письме посол докладывает о том, как готовится переворот в Киргизии, какие фонды задействованы, как они финансируются, какие они создают организации в Киргизии. После опубликования этих материалов посольством США был заявлен протест, но если это даже написано не самим послом, а его подчиненным, то там совершенно четко описаны все действия, которые производили Соединенные Штаты и посольство США в Киргизии.
Сейчас то же самое готовится у нас в стране. Создаются различного рода неправительственные и правозащитные организации, множество фондов. Они практически полностью содержатся на деньги США, на их гранты. Причем они создаются по схеме Интернета — этой всемирной паутины. Разрушить практически такую систему крайне сложно, так как там нет единого Центра, который бы можно было закрыть и все рухнет — есть только отдельные узлы связи, без которых все равно сеть продолжает действовать.
Эти организации получают очень большие деньги на свою деятельность из США, из европейских стран. Примеры тому — события в Грузии, на Украине, в Киргизии.
Надо понять: национализм — это мощное сильно действующее идеологическое и организационное оружие. И нам в России, многонациональной стране, это необходимо учитывать. Не случайны все эти попытки проникновения на Северный Кавказ, в республики Поволжья. При этом используются и религиозные, и национальные особенности.
А самое главное, используется недовольство масс. Ведь русский народ живет не в лучшем положении в своей массе (я не беру москвичей), чем народы Северного Кавказа, Южного округа, но именно там возникает вопрос, что Центр, федералы ущемляют их интересы, не вкладывают деньги, не развивают производство. И этому есть основания. Действительно, в Кабардино-Балкарии, в Карачаево-Черкесии, в Адыгее огромное количество безработных. Крайне низкий жизненный уровень. И практически ничего серьезного не делается для изменения ситуации. А это питательная почва, чтобы вызвать недовольство. Ведь никто не говорит, что русские живут так же плохо в Курской, Архангельской областях. А сравнивают с москвичами, мол, москвичи, Центр жируют за наш счет, и потому нам надо отделяться, чтобы стать самостоятельными.
Я боюсь сейчас еще одного действия со стороны правительства, со стороны руководства крайне несвоевременного и неумного. Ну, скажем, сейчас Красноярский край сливают с Ханты-Мансийским округом — это понятно, это нормально. Но когда начались разговоры о том, чтобы Карачаево-Черкесия вошла в Ставропольский край, а Адыгея — в Краснодарский край — это грозит бедой, потому что может вызвать только резкий всплеск национальных противоречий, вражды, не совсем такие, но похожие на точки сопротивления в Чечне…
Может быть, в конце 80-х годов непонимание остроты национальной проблемы происходило из-за того, что в Москве руководство партии и Советов большей частью состояло из представителей коренного населения, которое никогда никакими гонениями и ущемлениями в национальном вопросе не было затронуто? Поэтому так и отнеслись к этой проблеме, не понимая, какие процессы происходили в стране.
Кроме того, у меня, да и многих руководителей, не было необходимых знаний. Когда я обратился к специальной литературе, стал изучать эту проблему, то узнал, что на всех крутых поворотах истории резко обостряется национальная проблема. Это должны были предугадать, предвидеть, предусмотреть и руководители партии, но они, видимо, как и я, были в этих вопросах недостаточно подготовлены, а ученые, во всяком случае своевременно, об этом не сказали, да их и не спрашивали.
Только конкретные события в Москве заставили обратиться к национальному вопросу, изучить ситуацию в стране, а затем уже стали работать на опережение.
Начну с небольшой статистики.
В Москве, когда я был первым секретарем горкома партии, проживало 9 миллионов человек. Называли 8900 тысяч, но было 9 миллионов. Из них 1 млн. 200 тысяч человек — лица некоренной национальности, фактически их было значительно больше, но это официальные данные.
Пропорции такие: примерно 300 тысяч украинцев, столько же или чуть меньше татар, по 150–180 тысяч представителей Закавказья — грузин, азербайджанцев, армян. Евреев было примерно 300 тысяч, но численность их сокращалась: те, кто считал, что их родина Израиль, выезжали. Численность еврейского населения в Москве шла на убыль. Немало проживало в столице представителей Дагестана, курдов.