До каких пор буду звать?

Рагхав Рангея

Лоуренс с улыбкой смотрел на нее.

— Где отец? — спросил он.

— Отец? — Сусанна досадливо поморщилась. — Дела великой империи! Только этим он и занят. А что в этой империи? Лучшее место в мире — наша Англия. И какая нужда Англии брать на себя эту обузу — приобщать дикарей к культуре? Мне это уже надоело, скука, у меня вся душа изныла. А он только знает: офис, папки с делами, раджа… Да ну их всех!

Каджри смотрела на Лоуренса. Он молчал. А Сусанна изливала ему все, что накопилось у нее на душе.

Сегодня Каджри была нарядно одета и настроение у нее было хорошее. Она улыбнулась Лоуренсу.

Но тот вдруг нахмурился.

— Пойдем в дом, — сказал он Сусанне.

За столом он откупорил бутылку виски и кивнул Сукхраму. Сукхрам поставил на стол два бокала. Тогда Лоуренс поцеловал Сусанну в губы. Сусанна смутилась и показала на Каджри глазами.

— Что ж такого? — проговорил Лоуренс по-английски.

— Нет, Лоуренс. Не нужно этого делать в их присутствии. Они невежественны и многого не понимают, мы не в Англии.

Каджри мельком взглянула на Сукхрама.

— Моя служанка — славная женщина, — помолчав, добавила Сусанна.

Они пили виски маленькими глотками. Лоуренс говорил отрывисто и мало. Сусанна же болтала без умолку.

— Если прикажете, хозяйка, я пойду устроить людей сахиба, — сказал Сукхрам.

— Йес, йес, — кивнул ему Лоуренс.

Такой английский понимал даже Сукхрам. Он воспринял его ответ как приказ и вышел.

— Это ее муж, он очень храбрый, — сказала Сусанна, когда Сукхрам ушел.

— Ты всех их здесь знаешь наперечет? — удивился Лоуренс.

— А что мне остается? Я могу рассказать даже про любого пса. У одного на шее черное пятно. Другой здорово смахивает на терьера, у него два желтых пятна. Опасная тварь. Но полосатых собак здесь пока нет! — Сусанна громко рассмеялась.

— О! — улыбнулся Лоуренс.

— Что делать? Время решительно некуда девать.

Приехал отец Сусанны. Лоуренс побежал ему навстречу. Они поздоровались. Сойер, как всегда, был озабочен.

Сукхрам стоял за дверью и не слушал, о чем они говорили.

В столовую вошла Каджри, и Лоуренс улыбнулся ей, Сукхрам сквозь бамбуковую занавеску это заметил.

— Что там у них? — спросил он Каджри, когда она вышла.

— Да ну их! — отмахнулась она. Ты говорил, они большие люди. Так этот тип в моем присутствии прижимался к мэм сахиб, а она ведь девушка!

— Эге, так ведь это принято в их общине.

— Ну и ну! Такого даже у натов нет, — проворчала Каджри. — Ну и будет потеха, — рассмеялась она. — Ты бы видел, как он на меня смотрит.

— Ты иди на свою рожу взгляни!

— Вот как ты теперь заговорил! Эх, глупец, для хлопка нужны две руки, а для любви — согласие, — сказала Каджри. — А может, я согласна? Увидишь, что будет дальше.

Сусанна болтала без устали. Лоуренс слушал ее. Каджри подошла к Сусанне и стала за ее спиной. Всякий раз, когда Лоуренс оборачивался к Сусанне, его взгляд задерживался на Каджри, которая пристально, не мигая, смотрела на него. Лоуренс даже растерялся. Каджри вышла.

— Ну видел? А теперь что скажешь? — обратилась она к Сукхраму.

— Ну и что с того?

— А то, что и они — как все прочие люди. Раджа тоже только человек. Чего их бояться?

— Деревенские люди из страха кланяются даже их теням, — сказал Сукхрам.

— Потому что мало их знают!

— Говорят, их нисколько не боится Махатма Ганди.

— На то он и Махатма [132] .

Имя

Ганди знала даже Каджри, слава о нем достигла всех уголков Индии.

После ужина Сусанна завела патефон. Отец отправился спать, а Лоуренс и Сусанна допоздна танцевали.

132

Махатма — букв. «великая душа» (хинди).

Утром толпа крестьян заполонила всю территорию, прилегающую к дак-бунгало, и людской гомон нарастал, как ветер. Они пришли просить защиты у большого сахиба против произвола полиции.

Сахиб вышел к ним. Сегодня он выглядел совсем старым. Вслед за ним появились Сусанна и Лоуренс. Старый англичанин был безоружен. Он остановился перед мгновенно притихшей толпой и начал внимательно оглядывать людей. Толпа выжидала, а он проницательным взглядом впивался в каждое лицо. Некоторые крестьяне не выдержали и потупились.

— Зачем вы сюда пришли? — спросил он тогда.

Все молчали. Потом заговорили, один, другой, третий, и через мгновение все возбужденно кричали.

— Молчать! — заорал на них полицейский. Толпа смолкла.

— Говорите по одному, — сказал Сойер. — У вас есть жалобы?

— Да, господин, — ответил кто-то из толпы. — Патвари [133] запутал все арендные договоры. Что нам теперь делать? Как жить?

— Земля чья?

— Правительства, господин.

133

Патвари — деревенский счетовод; писарь, глава сельской администрации.

— Я разберусь. Хочешь еще что-нибудь сказать?

— Господин, нас притесняет полиция! — выкрикнуло сразу несколько голосов.

— Какая полиция? Полиция раджи? — спросил он.

— Да, ваша милость, — ответили ему из толпы. — Начальник полицейского участка на свадьбу своей дочери собирает налог… Господин, ведь на территории правительства нет такого произвола…

— Господин, — обратился к англичанину учитель из касты каястхов [134] , — в вашем государстве лев и ягненок пьют из одного источника, здесь же законы прибрал к рукам господин джагирдар [135] .

134

Каястх — представитель касты писцов, подкасты брахманов.

135

Джагирдар — владелец джагира — надела, предоставляемого правительством за усердную службу; помещик, феодал.