До мозга костей
Шрифт:
— Где?
— Отпустите её, и я скажу Вам.
Из груди Хейса вырывается смешок.
— Доктор Соренсен, проблема с твоим видом...
Хейс нажимает на курок электрошокера. Провода ударяют Джека в грудь, и он падает под звук потрескивающего электричества и мой отчаянный крик.
— … в том, что ты думаешь, что у тебя на руках все карты, даже когда ты с пустыми руками.
Хейс подходит к Джеку и отключает питание устройства. Он убирает пистолет в кобуру, чтобы достать из пиджака стяжки. Он начинает сначала с рук Джека, затем его лодыжек, прежде
— Вы были правы, — говорю я, пока Хейс поправляет электрошокер и пристегивает его к поясу. — Вы были правы насчет Джека с самого начала.
Хейс смотрит через плечо на моё залитое слезами лицо, а затем фокусируется на проверке стяжек Джека.
Мой взгляд скользит к Джеку, когда Хейс отворачивается.
Я опускаю взгляд на колени, прежде чем Хейс поворачивается ко мне лицом, и позволяю своим трясущимся плечам опуститься, потерпев поражение.
— Как же я этого не заметила? Как могла не знать?
Слезы текут по моим бедрам. Размеренные, уверенные шаги приближаются, пока пара черных ботинок не останавливается в моем периферийном зрении. Тяжелая рука ложится на мое плечо, а затем в поле зрения появляется Хейс.
— Это не твоя вина, Кири.
Я качаю головой, закрывая глаза.
— Я пыталась стать кем-то новым, но я всё та же девушка, запертая в том же кошмаре. Я всё ещё Изабель, — когда я поднимаю глаза на Хейса, мой взгляд умоляющий. — Мне жаль. Я не понимала этого.
Улыбка Хейса печальна. Жалостлива. Он сжимает моё плечо, затем убирает руку и достает нож из-за пояса.
— Всё в порядке. Мы предоставим тебе необходимую помощь.
Я киваю и шмыгаю носом.
Хейс просовывает лезвие под кабельную стяжку на моей правой лодыжке и освобождает её.
— У папы была поговорка, — шепчу я, когда Хейс переходит к другой лодыжке и перерезает вторую пластиковую стяжку. Мои ноги остаются неподвижными. — Он говорил, что охота — это не спорт, потому что в спорте оба игрока должны знать, что они в игре.
Хейс меланхолично улыбается мне, а затем переключает свое внимание на мою левую руку. Путы на моих запястьях туго затянуты, кожа под ними ободрана и кровоточит. Я хнычу и хватаюсь за подлокотники, когда он приближает лезвие.
— Всё хорошо. Я постараюсь сделать всё быстро.
Хейс просовывает лезвие между твердым пластиком и моей окровавленной кожей, перерезая третью кабельную стяжку. Когда она перерезана, он начинает шаркать передо мной, чтобы разобраться с последней стяжкой.
— Мистер Хейс? — спрашиваю я слабым голосом.
Он делает паузу и вопросительно смотрит на меня.
И тогда я ударяюсь лбом о его нос со всей силы, на которую только способна.
Из ноздрей Хейса брызжет кровь. Он откидывается назад от моего удара, давая мне достаточно места, чтобы поднять ноги.
— Вы не знаете, что Вы в игре.
Я бью Хейса в
Стул всё ещё пристегнут к моей правой руке, когда я вскакиваю на ноги. Хватаюсь за спинку стула свободной рукой и орудую им как дубинкой, обрушивая его на окровавленное, залитое слезами лицо Хейса, который инстинктивно хватается за свой пистолет в кобуре.
Хейс ошеломлен ровно настолько, чтобы я успела оседлать его бедра и левой рукой вытащить Глок из кобуры, но вес оружия лишь ненадолго успокаивает мою ладонь.
Он наносит удар предплечьем по моей руке. От удара моя рука отклоняется в сторону, пистолет вылетает из моей хватки и ударяется о стену в паре метров от Джека. Я бью Хейса в ответ обломком стула, всё ещё прикрепленного к моей руке, а затем вскакиваю на ноги и бегу за пистолетом.
Обжигающий толчок бьет меня по спине, и я падаю на пол.
Мои нервы на пределе. Пронзительная боль проносится по моим мышцам. Я смутно улавливаю звук позади себя, и агония прекращается, но его эхо гудит под моей кожей, как роящиеся насекомые.
Я открываю глаза и смотрю на ворс ковра, прижатого к моему лицу, расстояние до комнаты расплывается в дымке боли. Позади меня какая-то суматоха. Я тянусь к спине и слабой рукой дергаю за один шнур, затем другой, освобождаясь от электрошокера, впившиеся в мою кожу.
Чернота затуманивает моё зрение, когда я переворачиваюсь.
— Ты неряшлив. Любитель. Недостойный.
Призрачный огонь горит в моей груди. Кровь попадает мне на язык с каждым выдохом. Багровые пятна и темные волосы моего отца прилипли к серебряной головке молотка, лежащего на полу. Мой обидчик борется с проволокой, впивающейся ему горло, а мой ангел мести улыбается рядом с его ухом.
— Это мои владения.
— Кири...
Голос Джека — это ниточка, ведущая в черные глубины памяти. Единственное, за что я могу ухватиться.
— Вставай, Кири. Беги...
Грубые звуки борьбы приветствуют меня, когда я выныриваю в настоящее.
Пламя в моей груди, кровь, проволока — всё исчезло. Молотка нет, только обломок отполированного дерева от перекладины стула лежит рядом с моей рукой. Что действительно остается, так это Джек, его лодыжки и запястья всё ещё связаны, он борется, чтобы удержать Хейса в зафиксированном положении, пистолет находится рядом с пальцами агента.
Джек задыхается, когда Хейс ударяет его локтем в шею. Хватка Джека на агенте ослабевает, и Хейс использует свой шанс, чтобы схватить лежащий на полу пистолет.
Я подхватываю отколовшийся кусок дерева и бросаюсь его в сторону Хейса. Но пистолет уже у него.
Щелк.
Джек бьет ногой по запястью Хейса, когда агент разворачивается с пистолетом, целясь ему в лицо. Время останавливается настолько, что в моем сознании возникает образ Хейса. Его стиснутые зубы. Его окровавленная кожа. Гнев в его глазах.