До новой встречи
Шрифт:
— Будем думать вместе…
32
Три тонны поковок лежали на заводском дворе возле кузницы, а в училище не было ни грамма бензина. Максим Ильич задолжал заводу полтонны горючего и не осмеливался просить еще. Очутившись в трудном положении, он избегал встреч с токарными мастерами.
Во вторник проводил линейку Андрей Матвеевич. Первой вышла из зала тридцать четвертая токарная группа. «Миновала гроза!» — обрадовался Максим Ильич. Больше всего он боялся Евгения Владимировича. Мастер, да еще секретарь партбюро! Вдруг видит, что Бушуев
— Признательны, Максим Ильич, за шестерни.
— Бензину…
— Оперативно вы обернулись. Уходил домой — пусто, прихожу лежат поковки. Теперь колхозный заказ, как бывало фронтовой шел.
Евгений Владимирович заспешил в мастерскую, a Максим Ильич так и не понял — серьезно благодарил токарный мастер или с иронией? Не на волшебном же ковре привезли поковки. Прежде чем пройти в кладовую, глянул в гараж, там, над ямой, стояла полуторка без одного колеса, а по дороге в кладовую ему навстречу катила вагонетка, груженная поковками! Лишь под вечер Максим Ильич разузнал, как были доставлены поковки…
Первое комсомольское поручение радостно волновало Антона. Во время киносеанса он часто ощупывал карман гимнастерки, не выпала ли выписка из протокола заседания комитета, а когда рвалась лента, и в зале зажигался свет, Антон вынимал выписку и читал: «Ответственность за выполнение социалистического обязательства по запасным тракторным шестерням возложить на Мураша».
После сеанса Антон отвел Сафара в угол зала. Не заметил ли он во время того несчастного похода за «трофеями» где-нибудь подбитый грузовик или танк. Ничего утешительного Сафар не сказал. В обгоревших машинах горючее, конечно, не могло сохраниться.
Под утро Вадим почувствовал, что кто-то осторожно толкает его в бок. Открыв глаза, он увидел у кровати Антона в полной форме, даже верхняя пуговка на гимнастерке была застегнута.
— Знаешь, можно и без бензина поковки доставить в училище. Помнишь, Андрей Матвеевич рассказывал, как в отряде морской пехоты моряки тащили пушку? Размякла проселочная дорога. Застрял тягач. Бревна, что подкладывали, утопали в грязи, тросы рвались, а ребята оказались здоровые, выкатили орудие на новую огневую позицию. Почему же мы ждем бензин?
— Действуй, — согласился Вадим.
Из кружка тяжелоатлетов Антон унес пудовую гирю, в мастерской взял пять забракованных шестерен. Секретарем назначил Якова, связным — Анатолия. Испытание на выносливость происходило в комнате за сценой. Обстановка была официальная. Антон сидел за письменным столом, а за маленьким-конторским — Яков. У двери лежали пудовик и заплечный мешок с шестернями. Первым на вызов явился известный в училище лыжник-бегун Григорий Егоров.
— Фамилия, имя, отчество? — спросил Антон, словно видел Григория в первый раз.
— Да брось ты…
— Фамилия, — еще более строго повторил Антон. — Я спрашиваю, как ваша фамилия? Если запамятовали, то захватили бы метрику.
— Егоров.
— Желаете ли вы, товарищ Егоров, принять участие в важном
— В каком? — заинтересовался Егоров, но, заметив, как усмехнулся Антон, поспешил согласиться. — Записывайте, я человек компанейский.
— И компанейскому человеку нужно пройти испытание. Поднять семь раз пудовик, с мешком за плечами спуститься вниз по лестнице и вернуться назад.
Пудовую гирю Григорий поднял десять раз. Анатолий вел контроль за выполнением второго испытания. Григорий легко сбежал вниз, без одышки поднялся наверх.
— Безусловно, годен! — объявил Антон.
Яков подозвал Григория, вручил предписание, в котором было сказано:
«Товарищу Егорову. Предлагается вам завтра явиться в шестнадцать часов для выполнения комсомольского поручения. Сбор в парке у беседки. Ответственный А. Мураш».
Антон занес в список наиболее крепких ребят, поэтому отбор сперва проходил гладко. Однако каким-то неведомым путем про испытания на выносливость узнал Лосев.
Иван выжал положенное количество раз пудовик, упражнение далось нелегко, запыхался, вспотел, но все-таки взялся за мешок, хоть его уже пошатывало от усталости.
— Отставить! — сказал Антон. — Неполноценный. Следующий…
Вернувшись в общежитие, Иван снова пережил всю сцену своего позорного провала. А еще «шеф»! До конца не дал пройти испытания, зачислил «неполноценным». Допустим, что у Григория и Алексея мускулы крепче, но ведь они и старше его, Ивана, на целых полгода! От обиды он даже всплакнул. Вадим, отложив уроки, присел к нему на кровать и осторожно выпытал причину слез…
Если бы не предательские слезы, Иван, конечно, не пожаловался. Он видел, как вернулись из клуба Яков и Анатолий, пришел куда-то выходивший Вадим, вскоре в коридоре послышался и голос Антона. Чтобы можно было незаметно наблюдать за происходящим в комнате, Иван оставил между простыней и одеялом маленькую щель. Антон вошел, как всегда, покачиваясь, оглядел ребят, сидящих у стола. Иван тревожно подумал: «Наверно, Вадим успел поговорить с ним, и Антон крепко обиделся. Так и есть». Вот он подходит к кровати садится, сует руку под одеяло — «наверно, ущипнет». Иван решил, что как бы больно ни было, он стерпит, закрыл глаза, приготовился к щипку, но почему-то рука Антона проникает под подушку и оставляет там какой-то круглый предмет. Щекой Иван нащупал яблоко, — в обед выдавали вместо компота.
— Ешь, Антон, сам, — прошептал Иван из-под одеяла. — Тебе нужны витамины, малокровие — плохая штука.
— Напрасно паникуешь. Неполноценный ты не по-настоящему, а только для таскания тяжестей. Нужно, брат, считаться с критикой. Вот будет у меня комсомольское поручение поинтеллигентнее — обязательно тебя возьму.
Антон поднялся с постели, начал раздеваться. Лосев смотрел на него растроганно и печально.
— Хочешь быть у меня секретарем?
— А Яков ? — Это предложение было Ивану по душе, но он не хотел обидеть товарища. — У меня почерк хуже.