До последнего вымпела

Коротин Вячеслав Юрьевич

Ход держим?
– Держим!

Артиллерия в порядке?
– В основном - да!

Так что всё идёт очень неплохо...

Как будто невидимый великан врезал кулаком в подвздошину русского броненосца. Корабль практически подбросило на волнах. Мало кто устоял на ногах в боевой рубке, в остальных помещениях корабля тоже: кого-то бросило просто на борт или переборку, кого-то вынесло вообще за борт, кто-то влетел в движущиеся части судовых машин или приложился к пышущим огнём топкам...

Каких только курьёзных попаданий не бывает: случается, что снаряд чуть ли не влетает в канал

ствола пушки противника [6] , а в данном случае японский восьмидюймовый гостинец угодил непосредственно в заряженный минный аппарат 'Орла'.

Удар. Стовосьмикилограммовый снаряд ударил практически в снаряжённый взрыватель мины, находившийся в ней пироксилин, немедленно возмутился столь неделикатным с собой обращением и превратился в раскалённое облако стремительно расширяющихся газов. Минёров находившихся рядом, разнесло в атомы, вспыхнуло всё, что могло гореть, переборки вынесло взрывом, и пожар весело рванул дальше по коридорам, весело пожирая всю органику, вплоть до краски на стенах.

6

Подобный случай имел место в реальном Цусимском сражении: буквально нескольких сантиметров не хватило русскому снаряду, чтобы не угодить непосредственно в канал восьмидюймовой пушки крейсера 'Адзумо' - ударил по срезу и просто загнул ствол вверх.

Морская вода немедленно ворвалась в образованную взрывом пробоину и стала, как и положено любой жидкости, занимать весь объём предложенного 'сосуда'...

– Крен восемь градусов на левый борт!

– Затопить два отсека правого борта!
– немедленно отреагировал Шведе.
– Лево руля!

Чтобы хоть на время спрямить крен, 'Орёл' выкатился из строя в сторону вражеского кильватера и пошел, принимая снаряды, предназначенные другим броненосцам. Ещё и мешая им стрелять.

Японцы не преминули воспользоваться сложившейся ситуацией и дружно перенесли огонь всей линии на раненого гиганта. Даже 'Токива' из конца кильватера попытался дотянуться своими выстрелами до русского флагмана.

Количество не перешло в качество, но осталось количеством. Процент попаданий в 'Орла', наверное, даже снизился (относительно количества стволов, ведущих по нему огонь), однако, получил он здорово.

'Полтава' специально склонилась в сторону противника, чтобы 'открыть калитку' в русском кильватере. 'Калитку', в которую смог бы пройти флагманский броненосец. И тот смог.

Шведе увидел, что его корабль пропускают за стену боевой линии, и не преминул этим воспользоваться.

'Орёл' достаточно уверенно вошёл в разрыв строя и получил некоторую передышку. Возможность потушить пожары и хоть начерно заделать полученные пробоины.

А манёвр 'Полтавы' заставил и 'Идзумо' шарахнуться в сторону: Симамуре совсем не улыбалось оказаться под сосредоточенным огнём всех броненосцев Второго отряда русских. Пришлось сделать коордонат, и нагонять Того, пользуясь тем, что противнику теперь тоже необходимо восстановить

строй.

– А вот и наш старый знакомый!
– Поливанов увидел, что самой удобной для обстрела целью снова становится 'Якумо'. Причём на этот раз без всякой 'самодеятельности' - Черкасов передал в башню данные по целеуказанию именно на этот крейсер противника..

Получив команду на открытие огня, наводчики Фесенко и Вилкат, дружно выпалили из своих орудий. Не попали. Ну, это-то ладно...

– Вашбродь!
– донеслось от левой пушки.
– Контршток сломался!

Всё! У одной из десятидюймовок башни не мог гаситься откат, следовательно, она не была способна стрелять. И исправить такое до Владивостока возможности не имелось.

Если вычеркнуть все матерные слова из той тирады, что выдал мичман из-под командирского колпака башни... Ну да: несколько предлогов сами по себе, можно считать цензурными...

Однако, эмоции эмоциями, а хоть ты матерись, хоть плачь - пушка стрелять не будет. Четвёртая часть главного калибра броненосца вычеркнута из участия в бою без всякого вмешательства противника.

– Вилкат! Только попробуй теперь не попасть, зараза похмельная!
– выдал, наконец, командир башни фразу, состоящую не только из тех слов, что пишутся исключительно на заборах.

– Бабах!
– отозвался комендор голосом своего орудия...

Полёт снаряда такого калибра, достаточно легко наблюдать - здоровенная всё-таки штуковина...

Поливанов прекрасно видел, как изделие Путиловского завода понеслось на встречу с целью, с 'изделием' Штеттинского завода 'Вулкан'. И увидел, как буквально смахнуло среднюю трубу на 'Якумо'. Поражённый крейсер и так никогда не был хорошим ходоком, а теперь и подавно... Третий мателот отряда Того стал быстро отставать от идущего впереди 'Адзумо'.

На подранка обратили самое серьёзное внимание и корабли отряда Ухтомского - благо, что сейчас он являлся очень удобной мишенью. 'Полтава' и 'Сисой Великий' не преминули 'отметиться' парой двенадцатидюймовых попаданий, не говоря уже о хорошем 'душе' из снарядов среднего калибра.

Крейсера Симамуры немедленно сделали 'левое плечо вперёд' и попытались прикрыть подбитого собрата, как огнём, так и своими корпусами. Но ненадолго: приходилось оставаться на генеральном курсе и следовать за кораблями командующего. Как, впрочем, и русским броненосцам Второго отряда нельзя было покидать боевой линии.

'Адмирал Нахимов', правда, успел всадить в 'Якумо' ещё несколько гостинцев 'в разлуку', но на этом избиение и закончилось.

На время.

Крейсера Энквиста, до этого находившиеся 'в тени' броненосцев, и не имевшие возможности вести бой, теперь вполне могли ввязаться в схватку и добить повреждённый корабль. Что и обозначили маневром. Каковой был замечен...

'Кассаги', 'Читосе' и 'Нанива' с 'Сумой' немедленно пошли на защиту своего 'старшего брата'. Учитывая оставшиеся пушки 'Якумо', 'Баяну' с компанией ввязываться в эту локальную битву было весьма небезопасно.