До последнего вымпела

Коротин Вячеслав Юрьевич

Точка разворота, которую уже миновали три корабля отряда Того, неотвратимо приближалась к русским броненосцам (или они приближались к этой точке?
– Всё относительно.)

Сам Бог велел устаревшим крейсерам Катаоки принять влево и отойти подальше от грозного главного калибра противника. Мало того - три броненосных корабля командующего, даже не стали тратить снаряды на пристрелку, так же поступил и Вирен: слишком кратковременным ожидался огневой контакт, попасть можно было только чудом...

'Итсукусима', подходя к месту разворота,

дерзко загрохотала своей 'стодвадцаткой' в сторону 'Пересвета'...

Недолёт два кабельтова...

Взрыв на грот-мачте!

– Ах!
– Денисов ничком рухнул на палубу, и из-под него, по жёлтым, надраенным доскам, стало расползаться красное пятно.

Соймонов не верил своим глазам: неужели можно так?.. Не в жарком бою, а просто от дуриком попавшего пристрелочного снаряда. Прилетевшего с практически игрушечного корабля противника...

– Володя!
– лейтенант мгновенно оказался на коленях рядом с телом своего друга, перевернул на спину...

Жизнь, вместе с упругими толчками крови, уходила из мичмана, глаза стекленели. Денисов, казалось, хотел ещё что-то прошептать на прощание, но ни единого звука так и не сорвалось с его цепенеющих губ.

Как же так?
– Василий, казалось, забыл, что он на войне, что Смерть всё время стоит за спиной и готова взмахнуть своей косой в любой момент.
– Ведь только что стояли рядом и разговаривали... Так не бывает! Так не должно быть!!

Эта внутренняя истерика продолжалась секунд десять. Василий взял себя в руки, встал с колен, подозвал матросов из пожарного дивизиона, стоявших неподалёку, и велел отнести тело ревизора в баню - обычное на кораблях место для временного нахождения погибших или умерших.

Рявкнула носовая казематная шестидюймовка правого борта 'Пересвета'. Средний каземат... Кормовой...

Черкасов решил не оставаться в долгу и наказать нахальных 'шавок', посмевших 'тявкать' на спокойно проходивших мимо гигантов.

Ещё одна серия выстрелов... Дистанция была нащупана, и броненосец перешёл на беглый огонь всем бортом...

На протяжении трёх минут 'Итсукусиму' поразило пять снарядов. Из них два десятидюймовых.. Это вроде бы не фатально для крейсера в четыре с лишним тысячи тонн водоизмещения, но всё зависит от того, куда пришлись попадания. На этот раз - крайне неудачно для творения французских корабелов: одно из попаданий главного калибра 'Пересвета' пришлось в борт прямо за тараном флагмана Катаоки и образовавшаяся пробоина площадью около пяти квадратных метров, немедленно начала захлёбывать тонны морской воды, каковая немедленно упёрлась в носовую переборку 'Итсукусимы'. Со всей мощью четырнадцатиузлового хода, которым давил крейсер на океан.

А второй десятидюймовый 'подарок' от русского концевого броненосца, разорвался в отсеке рулевой машины...

Корабль, на котором держал свой флаг Катаока, стал стремительно зарываться носом в волны и потерял управление.

Нет, ничего фатального не произошло, 'Итсукусима' ещё вполне

мог выжить, починиться, и снова выйти в море, чтобы продолжать участие в войне. Ему просто требовалась передышка для починки, подводки пластыря, и следования к ближайшему японскому порту, до которого он наверняка бы доплёлся...

– Режем хвост противника!
– радостно выдохнул Вирен, увидев, что один из крейсеров противника 'захромал'.
– Не уйдёт! Добьём!!

Передать на Второй броненосный: 'Вступить в кильватер Первому отряду'.

Шведе немедленно отдал соответствующие распоряжения, но высказал некоторые сомнения по поводу реальности выполнения приказа адмирала:

– Не догонят наши - мы на четырнадцати узлах, а их отрядная скорость хорошо, если тринадцать...

– Это понятно. Но нам они непосредственно сейчас и не нужны - сами подранка добьём. К тому же на повороте время потеряем, а там можно будет скорость и уменьшить...

– Разумно, конечно, но если Того подоспеет, то выстраивать кильватер под огнём... Чревато. Мало ли какие случайности вмешаться могут.

– Ну, так не отпускать же этот крейсер, раз уж повезло. Ох, и не завидую я командирам остальных кораблей этой группы - теперь либо бросай своего флагмана нам на растерзание, либо умирай вместе с ним. Думаю, что на них на всех у нас уйдёт не более получаса...

Командиры 'Мацусимы', 'Хасидате' и 'Идзуми' не стали испытывать судьбу - было совершенно очевидно, что защищать 'Итсукусиму' от броненосцев, занятие не только очень опасное, но и бесперспективное. Поэтому, дружно развернувшись, стали уходить на норд.

Судьба флагманского крейсера Катаоки была решена: потребовалось не более пятнадцати минут с момента открытия по нему огня русскими кораблями, чтобы окончательно уничтожить японского ветерана.

Тяжёлые снаряды терзали небронированный корпус, из портов батареи стодвадцатимиллиметровых орудий 'Итсукусиму' просто рвало огнём, пожары бушевали и на верхней палубе. Наконец, двенадцатидюймовый с 'Бородино', пробил скос бронепалубы и проник в котельное отделение.

После взрыва котлов, крейсер продержался на поверхности не более минуты, затем, вместе с обгорелым трупом адмирала Катаока, пошёл ко дну.

Море равнодушно приняло ещё одну жертву этой войны.

Броненосцы Вирена легли в циркуляцию вокруг места гибели противника. Нет, это не было каким-то жестом уважения к поверженному врагу, просто так было наиболее удобно лечь на курс соединения с отрядом ведомым 'Полтавой'. Чтобы встретить во всеоружии подходившие объединённые силы японцев.

Успели еле-еле: достаточно сложно оказалось и сблизиться с Ухтомским, и вовремя 'подставить хвост', для присоединения Второго броненосного в кильватер Первому. Сразу не удалось. 'Полтаве' пришлось существенно доворачивать, чтобы вступить в струю 'Пересвета'.