До захода солнца
Шрифт:
— Тетя Фиона обслуживала тебя? — Я вздохнула.
Я имею в виду, я знала, что она была наложницей. Она не была Бьюкенен, но наложницы дружили между собой (большую часть времени). Я знала ее целую вечность.
— Я каждый год устраиваю вечеринки по случаю дня рождения для всех своих наложниц, — ответил он.
Я почувствовала, как у меня снова отвисла челюсть, когда мне кое-что пришло в голову.
Я ходила на вечеринки по случаю дня рождения тети Фионы.
Каждый год.
— Боже мой.
Люсьен проигнорировал
— Я стараюсь присутствовать. Иногда не могу задерживаться надолго. Иногда не посещаю вечеринку, но навещаю их до или после. Двадцать лет назад я присутствовал. Она подавала жареную курицу.
Я почувствовала, как пульсация от его слов пронеслась по моему телу, и это тоже было физическое ощущение. Все мое тело содрогнулось, да так сильно, что мне пришлось ухватиться за рукава его рубашки на бицепсах, чтобы удержаться на ногах.
— И, — продолжил Люсьен, — должен сказать, что ты приготовила жареную курицу для ее гостей. Она сказала мне перед тем, как я ушел, что это лучшее, что я мог попробовать… за свою вечность. — Я продолжала смотреть на него, его лицо приблизилось, черные глаза потеплели, и он пробормотал: — Она оказалась права.
Мой рот открылся, а затем закрылся. Я не знала, что сказать. Но поняла, что он только что сделал мне еще один потрясающий комплимент.
Он продолжал.
— После этого я ходил к ней на вечеринки каждый год. И каждый год ты готовила свою жареную курицу.
— Это ее любимое блюдо, — прошептала я.
— Я знаю, — ответил он.
Я положила руки ему на грудь и прокомментировала:
— Я тебя там не видела.
— Я не хотел, чтобы меня видели.
— Ты можешь так сделать?
— Когда ты можешь контролировать умы людей, ты можешь делать все что угодно. Даже исчезнуть для всех.
Я почувствовала, как мое тело напряглось.
— Ты контролировал мой разум?
Он кивнул и сказал:
— Я пометил тебя.
О Боже.
Это было правдой!
Я почувствовала. Это странное наркотическое чувство, не такое сильное, как сегодня утром, но я его почувствовала. Я всегда думала, что это из-за удушающей жары на кухне тети Фионы. У нее была плохая вентиляция, и жареная курица на семьдесят пять гостей достаточно нагрела кухню, поверьте мне.
— Зачем? Там не было же никаких вампиров.
— Были.
Ух ты. Я этого не знала. Оказывается, я бывала в присутствии вампиров раньше.
— Правда? — Спросила я.
Он кивнул.
— Тетя Фиона рассказала тебе обо мне?
— Столько, сколько знала. Ей нравилось говорить о тебе. Она очень любит тебя, думает, что у тебя есть сила воли и дух. Она также присматривала за тобой для меня.
Святое дерьмо!
Что, черт возьми, это значит?
— Присматривала за мной? — подсказала я.
Он снова кивнул.
— Что это значит?
— Она рассказывала мне, чем ты занимаешься, — его лицо потемнело, — и с кем ты
Он не выглядел счастливым.
Я поняла, что выглядел совсем несчастливым.
— Ты хочешь сказать, что тетя Фиона доносила на меня? — Мой голос зазвучал выше.
— Да. — Он казался невозмутимым.
Это было нереально!
— Получается, она шпионила за мной.
— Не совсем. Фиона слушала, наблюдала и рассказывала мне. Она также сообщала, где ты находилась. А я шпионил за тобой.
Мое тело снова дернулось.
— Что?
— Это был не совсем шпионаж в обычном понимании, — небрежно продолжил он, — скорее наблюдение. Приятное наблюдение. Ты способна практически на все, и у тебя очень выразительное лицо, все эмоции тут же отражаются на лице, зверушка.
Я не могла переварить эту информацию. Могущественный вампир Люсьен следил за мной!
— Зачем... — пробормотала я. — Зачем ты это делал?
— Меня это забавляло. Ты забавляла меня. — Он изучал мое лицо и пробормотал: — Большую часть времени ты все еще меня забавляешь.
— Ты преследовал меня! — Это не был крик. Кузина Мирна никогда не стала бы кричать. Но это было чертовски близко к крику.
— Нельзя же преследовать то, что принадлежит тебе, — ответил он.
Я посмотрела на его рубашку.
— Подозреваю, что так говорят все маньяки.
Он запрокинул голову и закатился смехом.
Мне не хотелось вдаваться в подробности, почему мне вдруг может понравиться слежка Люсьена. Но его слежка попала прямо в хранилище «Почему я ненавижу Люсьена», и встала на почетном месте.
— Ты меня пугаешь, — сообщила я ему, отталкивая его грудь, чтобы сбежать.
Его другая рука присоединилась к первой, обняла меня, он притянул ближе, а его лицо опустилось ниже.
— В ту минуту, когда я увидел тебя двадцать лет назад, я понял, что ты будешь моей.
Да, это совершенно выводило меня из себя.
— Люсьен…
Он прервал меня.
— Лия, я двадцать лет ждал, чтобы ты в эту минуту оказалась прямо здесь. — Он подчеркнул последние два слова крепким пожатием руки.
Не пугай меня. Я не знала, что такое истерика, но похоже у меня скоро действительно начнется истерика.
— Я не знаю, что мне ответить на твои слова, — честно призналась я.
— Тебе и не нужно отвечать. Я знаю, — ответил он.
Мне показалось, что это не может быть ничем хорошим.
— Не хочешь, эм... поделиться со мной?
Он отрицательно покачал головой, затем наклонился, коснувшись своими губами моих.
Отодвинувшись всего на дюйм, он загадочно произнес:
— Ты узнаешь, когда придет время. — Затем его руки сжались крепче, и я оказалась прижатой к нему от груди до колен. Его голос стал грубым, глаза напряженными, когда он спросил: — Ты хочешь поужинать или нам стоит поискать какое-нибудь другое занятие на некоторое время?