До захода солнца
Шрифт:
Мне казалось, что он должен был быть счастлив. Он же победил.
Почему он не казался мне счастливым?
Почему он выглядел таким... чертовски... разъяренным?
— Люсьен... — начала я, но он перебил меня.
— Значит, ты решила, что будешь моей шлюхой, — заявил он, и я поморщилась.
Я бы так не сказала. Хотя отчасти так оно и было, но даже я сама себе отказывалась в этом признаваться.
— Я бы так не сказала, — тихо повторила я вслух.
— А как бы ты сказала? Ты думаешь, что ты находишься здесь, чтобы обслуживать меня. Ты думаешь, что твоя
— Я — твоя наложница, — напомнила я ему, думая, что этим все сказано.
Я думала так, потому что так оно и было!
Он мгновение смотрел на меня, я смотрела на него. В основном я наблюдала за его глазами, и мне не нравилось то, что я там увидела.
Затем его рука дернулась, превратившись в размытое пятно, и почти мгновенно его бокал с вином разбился о стену. Сила броска была настолько велика, что стакан превратился в песок, жидкость в нем расплескалась, оставив высокий широкий след на стене.
Я уставилась через плечо на стену. Затем посмотрела на него, открыв рот.
— Ты все, — прорычал он, затем продолжил рыком, — предусмотрела?
Я почувствовала, как мое тело начало дрожать от свирепости его взгляда.
— Люсьен... — прошептала я, неуверенная, что хотела сказать, но, что бы я не собиралась сказать, у меня не было такой возможности.
— Я хочу, — произнес он, рычание исчезло, его голос снова стал шелковым, — показать тебе, что значит быть моей шлюхой.
У меня было такое чувство, что это будет нехорошо.
Мое сердце забилось так быстро, что я почувствовала пульс на шее.
— Да, зверушка, — его голос все еще был шелково-мягким, — тебе это не понравится. — У меня перехватило дыхание.
Он встал, подошел ближе и посмотрел на меня сверху вниз. Я запрокинула голову и посмотрела на него снизу вверх.
— Для протокола, Лия, — тихо произнес он, — я не трахал Китти прошлой ночью. — Он наклонился, и его голос упал до шепота. — Она хотела этого, умоляла меня об этом. Она умоляла прикоснуться ко мне, умоляла дать ей шанс взять меня в рот, умоляла, чтобы я трахнул ее. — Он наклонился ближе, его рука поднялась, пальцы обвились вокруг моей шеи, и я увидела, как он напрягся, будто сдерживал порыв, я затаила дыхание. — Признаю, у меня было искушение, но, в конце концов, она пахла не так, как ты, и на вкус не была такой, как ты, и она не была похожа на тебя, так что я едва мог заставить себя кормиться от нее, и это все, что я, бл*дь, сделал.
Не успела я опомниться, как он исчез. Свист.
Услышала, как открылась дверь гаража, «Порше» с ревом ожил, а затем дверь гаража снова опустилась.
Все это время я сидела на кухне, не зная, что делать и как реагировать на то, что он только что сделал мне еще один странный, но экстраординарный комплимент.
Что я действительно знала, так это то, что мне снова удалось все испортить. Хотя я думала, что поступаю правильно для себя, для своей семьи,
Что я также знала, так это то, что мне очень, очень нужно было поговорить с мамой.
Пошатываясь, я встала, оставив жареную курицу, разбитый бокал и вино на стене, и пошла искать свой телефон.
13
Сны
Я наконец поняла.
Когда подняла голову, мои ноги раздвинулись, его бедра оказались между ними, руки крепко обхватили его, как будто никогда не хотели отпускать.
Я не хотела его отпускать. Никогда.
Никогда. В вечности.
Мои губы нашли его ухо.
— Я поняла, — прошептала я, чувствуя, как через меня проходит зарождающаяся красота.
Язык Люсьена скользнул по ране, из которой он кормился.
Он поднял голову, его прекрасные глаза впились в меня, его пылающий триумф впился в меня, как клеймо.
Его руки переместились на мои бедра, приподнимаясь, губы опустились на мои в мучительном, собственническом поцелуе, и он заполнил меня.
Сквозь его требовательные толчки, прижимаясь губами к его губам, я с любовью выдохнула:
— Я твоя.
— Лия.
Руки были на мне, руки моей возлюбленной, но они не прикасались ко мне с любовью.
— Лия, проснись.
— Скажи это еще раз, — прорычал Люсьен, но я потеряла счет.
Я была так наполнена им; никогда не была так наполнена никем. Это было прекрасно, так прекрасно, что я заплакала.
— Скажи еще раз, — потребовал он, его рука в моих волосах оттягивала голову назад, не нежно, боль смешивалась с удовольствием от его утверждения.
— Я твоя, — прошептала я, мои глаза сфокусировались на нем. — Только твоя. Всегда.
Меня перекатили, я почувствовал на себе тяжесть, чья-то рука трясла меня за плечо.
— Лия, ты спишь. Просыпайся.
Он растаял. Его больше не было во мне. Мои руки никого не держали.
Все погрузилось во тьму.
Потеря его была такой огромной. Я почувствовала ее всем сердцем.
Страх наполнил меня, и я закричала.
— Лия, проснись!
Они сжигали его.
А меня вешали.
И его наказание за преступление состояло в том, чтобы он первым увидел мою смерть.
Мои глаза были прикованы к нему, когда пламя обвилось вокруг его мощного тела.
Я почувствовала, как петля затягивается на шее.
«Я люблю тебя», — мысленно прошептала я ему.
Рука, трясущая меня, замерла, но пальцы сжались, впиваясь в руку.