Добро Пожаловать На Темную Сторону
Шрифт:
Она закричала.
Я заткнул ее, плотно прижавшись ртом к ее красивой, плачущей киске. Как только мой язык раздвинул ее складочки и сладкий вишневый вкус взорвался у меня во рту, я понял, что попал в рай, стоя на коленях с моим ртом на самой сладкой киске, которую только мечтал попробовать любой мужчина. Я притянул ее плотнее к своему рту и стал пировать.
Две шумные, трепещущие минуты, затем она кончила, и кончила громко, долго и славно, пульсируя на моем языке и выкрикивая мое имя.
— Блять, Боже, нет, Иисус, — причитала она, но ее руки были в моих волосах
— Не прерывай мужчину, когда он ест, девочка.
— Еще, — умоляла она, практически всхлипывая.
— Я думал, ты хорошая девочка, малышка Лу, так где же твои манеры? — спросил я, обводя большим пальцем ее вход.
Мой член был таким твердым, что болел, как ублюдок, но мне нужно было это, нужно было увидеть, как эта девушка, которую я хотел еще до того, как это стало законным, умоляет меня и при этом произносит мое имя. Итак, она точно знала, кого приглашает в свое тело и в свою постель.
— Зевс, пожалуйста.
Я наклонил ее бедра, чтобы провести языком по ее крему от красивой розовой попки до набухшего клитора. Она трещала, как клетка, вокруг меня, так чертовски близко.
— Блять, ты мне нужен. Пожалуйста, я хочу кончить на твоем члене. Пожалуйста, пожалуйста, — умоляла она, дергая меня за волосы, чтобы отодвинуть меня от своей киски.
Блять, но это звучало как хорошая идея, чувствовать, как эта уютная девственная пизда кончает вокруг моего члена. Я попытался сосредоточиться, попытался вспомнить, почему я не должен брать семнадцатилетнюю девственницу на полу кухни в холодном, темном доме, который она не знает.
Пытался и, блять, не смог.
Я опустил ее вниз, чтобы мы снова оказались лицом к лицу, затем поменял свой дразнящий большой палец у ее киски на два пальца и вошел прямо в нее. Ее бедра дернулись вверх, пытаясь опуститься на мою руку, в то же время она смотрела вниз, чтобы увидеть, как я расстегиваю ремень одной рукой.
— Да, — шипела она, и ее глаза сверкали. — Покажи мне.
— Ты мечтала об этом члене, не так ли? — спросил я, все еще трахая ее пальцами, натыкаясь на девственность, которую я собирался уничтожить. Я расстегнул пуговицы и спустил джинсы вниз по заднице настолько, чтобы показать ей твердую длину моего члена, прижатого к бедру за боксерами.
— О Боже, — вздохнула она, ее глаза стали такими тяжелыми, что было удивительно, что она могла, блять, видеть меня. — Такой большой.
— Хочешь, вынимай.
Ее нетерпеливые руки принялись возиться с моими боксерами, и хотя они были неуклюжими, я прикусил язык, чтобы не кончить, когда они скользнули под ткань и обнажили мой член. Было охуенно жарко видеть ее глаза широкие, полные страха и возбуждения, когда она пыталась обхватить рукой основание моего члена и не смогла.
— Руки мне на шею, Лу, — прохрипел я, заменяя ее руку своей, чтобы я мог тереться кончиком члена о ее горячую бархатную киску.
Она застонала и задвигала бедрами, но я держал ее неподвижно, положив руку ей на бедро. Я прижался лбом к ее лбу, а членом к ее тугой дырочке.
— Вот
— Ты всегда был для меня всем, — пробурчала она.
Затем, поскольку я не был святым и продержался достаточно долго, я накрыл ее рот своим и проглотил ее резкий стон, когда я вошел в ее капающую киску.
Мой разум раскололся. Только так можно было объяснить, что монстр во мне вырвался из своих оков и схватил Лу сильнее, чем следовало, крепко за бедра, за волосы, водя ее мокрой, сырой пиздой вверх и вниз по моему члену, пока мои бедра не превратились в месиво из ее соков, а пот не потек по спине. Только так можно было объяснить, как наслаждение срывало крышку с моей головы и я не обращал внимания на то, что целую ее до тех пор, пока она почти не могла дышать, кусаю ее шею, пока она не расцветала цветущими засосами.
Это был единственный способ описать, как я трахал ее так жестко, я помечал ее всеми языческими способами как свою.
И ей это нравилось.
Моя семнадцатилетняя бывшая девственница стонала и охала, царапала мне спину, как дикая кошка, и умоляла меня, когда у нее хватало дыхания, трахать ее сильнее. Это должно было причинять ей боль, то, как мой большой член растягивал ее и заставлял кровоточить, но она любила это так яростно, что ей даже нравилась боль.
Мы были потными, хрюкающими животными на полу кухни. Мы уже давно перестали трахаться, мы были просто жадными зверями.
Ее пальцы скользнули в пот на моих плечах, затем погрузились во влажные волосы у висков, чтобы удержать мой взгляд.
— Смотри на меня, — смогла выдохнуть она. — Пожалуйста, смотри, как ты заставляешь меня кончать.
Моя рука в ее волосах спустилась вниз по спине, чтобы я мог схватить двумя руками ее пухлую задницу и впиться в нее, как гребаная свая.
— Ты кончаешь для меня, ты делаешь это, произнося мое имя. Ты делаешь это, зная, что я внутри тебя, и ты делаешь это, зная все, что я есть.
Ее киска уже пульсировала и спазмировала, втягивая меня невероятно глубоко в эту тугую, обжигающую оболочку. Мои яйца напряглись, и я знал, что тоже кончу, глубоко внутри нее, как я делал только в своих самых темных гребаных фантазиях.
— Будь хорошей девочкой и кончи для меня прямо сейчас, блять, — сказал я, затем пригнулся и взял в рот сочленение ее левого плеча и шеи, удерживая ее зубами.
— Блять, Зевс, — закричала она на предсмертном дыхании, ее тело уже ушло, уже дрожало на мне, сжимаясь вокруг меня.
Она выкрикивала мое имя всю дорогу, ее сперма была теплой и влажной на моем члене, пока я входил и выходил из нее, а затем кончил с ебучим ревом. Каждая струя спермы, которую я выстреливал в ее лоно, прижимала все мое тело к ее, вытягивая из меня все силы, пока мы оба не упали без сил друг на друга.
Собрав последние силы, я опустился на холодную землю и повалил ее на себя. Она улеглась, как кошка на солнце, и заснула быстрее, чем я успел моргнуть и заметить улыбку, которая не сходила с ее лица даже в дремоте. Улыбка говорила о том, что она — кошка, которая наконец-то съела канарейку.