Добро Пожаловать На Темную Сторону
Шрифт:
Мое сердце горело, потому что старая штука не привыкла чувствовать так много. Ее легкое принятие моей бурной жизни и меня самого было подарком, который я никогда не устану получать.
— Спусти штаны, — добавила она, когда я встал, чтобы сесть.
Я тихонько хихикнул, но сделал, как хотела моя девочка, и снял их. Ее глаза проследили за моей грудью и прессом, спустились по ногам и вернулись к стояку, который сильно давил на мои боксеры.
— Я в комнате своей маленькой девочки, ты думаешь, это не возбуждает? — спросил
Она прижалась ко мне, теплая и женственная, и засмеялась.
— Думаешь, я не намокла, как только увидела тебя здесь, словно какой-то темный демон пришел, чтобы использовать меня?
Я тихо рыкнул и перевернул ее на спину, вдавливая свой член в горячую вершину ее сладких бедер.
— У тебя есть здесь леденцы? — спросил я, проводя руками по ее шелковистой коже под рубашкой для сна и задирая ее через голову.
Как только ее великолепные сиськи обнажились, я взял одну из вершин в рот и сильно прикусил.
Ее бедра сжали мое тело, когда она задрожала.
— Блять, да. Почему?
— Достань одну, — приказал я, беря в руку ее вторую сиську.
Мне нравился контраст моих темных мозолистых рук на фоне ее кремовой плоти, ее глубоких изгибов, таких чертовски спелых, что хотелось вгрызться в каждый из них, почувствовать вишневый привкус на языке. Я едва мог вместить одну из ее идеальных сисек в свою большую руку, но я мог вместить другую от мизинца до большого пальца по всей длине ее маленькой талии.
В темноте, прокравшись в ее дом, как я это сделал, я чувствовал себя грязным, гребаным нарушителем, собирающимся взять девственную девушку в ее постели.
Я почувствовал, как напряглось ее тело, когда она потянулась за чем-то на прикроватной тумбочке. С благоговением, потому что она была лучше любой моей фантазии, я проследил длинные линии сильных мышц, которые дала ей танцовщица, провел большими пальцами по впадинам по обе стороны ее живота и вниз к ее стройным бедрам и пухлым икрам. Она была прекрасно сложена, и механик во мне получал удовольствие от того, что видел, как работает ее тело, как оно двигается. Мне нравилось сгибать ее, чтобы посмотреть, насколько гибкой она может быть, трогать ее, чтобы посмотреть, как высоко может подняться обороты ее двигателя.
Когда раздался хруст обертки, я перевел взгляд с ее тела на лицо. Ее веки были опущены, когда она положила головку круглого красного леденца в рот и провела им по языку.
Черт, она собиралась свести меня в могилу раньше времени.
Я приподнялся и взял ее рот, конфета со вкусом вишни все еще была между ее губами. Мы сосали его вместе, наши языки бегали по сладкому сахару, затем друг по другу. Она прижалась бедрами к моему паху и застонала.
Моей девочке нравились игры, в которые мы играли в постели.
Как будто она и так не была чертовски совершенна.
Я отстранился и взял леденец с собой, засунув ее в рот с одной стороны,
— Не шевелись, — приказал я. — И веди себя тихо. Мы же не хотим, чтобы мама с папой услышали, как их маленькая девочка плачет?
Ее кожа покрылась мурашками.
Я ухмыльнулся над конфетой, затем вытащил ее изо рта и нарисовал ленивый круг влажным красным кончиком над ее влажным красным соском. Ее дыхание дрожало, глаза были прикованы к моей руке, пока я двигался по одной сиське, а затем по другой.
Когда я закончил, я изучал ее красивые напряженные кончики, то, как они вздымались и покачивались при ее тяжелом дыхании. Затем я опустился ниже, взял в рот одно из этих сладких лакомств и хмыкнул.
— Блять, — прохрипела она, ее руки полетели к моим волосам, чтобы крепко держать.
Я усердно сосал ее плоть, затем провел по ней зубами, отрывая ее от тела и отпуская с влажным хлопком.
— Чертовски вкусно, — сказал я ей, поглаживая пальцами влажный сосок.
Ее бедра извивались на моем бедре, ее влажная киска скользила вверх и вниз, ища большего трения, чем могла дать ей моя нога. Я злобно усмехнулся при виде ее развратного вида, золотистой, как ангел, но упавшей на эту кровать, чтобы я мог иметь с ней свой гребаный путь.
Я атаковал другой сосок языком и зубами, слушая, как она мяукает, и чувствуя, как она царапает мои плечи, словно гребаная кошка.
Я поднес вишневый леденец ко рту, снова намочил его, затем провел им между ее грудей и покрутил над пупком. Она напряглась, потом застонала, когда поняла, куда я клоню.
Я отпустил ее сиську с резким укусом, от которого она задрожала, затем опустил плечи между ее бедер, закинув ее ноги себе на плечи, чтобы у меня был полный доступ к ее голой золотистой пизде.
Она смотрела, как я перекатываю конфету во рту, тяжело дыша, ее глаза были черными от возбуждения.
— Всегда удивлялся, что здесь, внизу, ты на вкус как вишня, — сказал я ей таким низким и грубым голосом, что я едва узнал его. Окунув кончик соска в ее мед, я сказал: — Теперь я точно знаю, что да.
Я положил предплечье на ее покатые бедра, чтобы успокоить ее, пока я прослеживал складки ее блестящей киски красным леденцом, превращая ее пизду в красный цветок, в который я хотел зарыть свое лицо.
Так я и сделал.
Я заменил леденец языком и принялся за дело, вылизывая каждый кусочек сахара, лежащий в этих сочных складочках. Я ел ее шумно и грязно, ее влага попала мне в бороду и нос, мой язык проникал в ее киску, а мои пальцы скользили в дразнящих движениях по обе стороны ее клитора.
— Зевс, пожалуйста, — вскрикнула она. — Кончи в меня, пожалуйста.
— Какая красивая киска, — похвалил я ее. — Даже измазанная моей спермой.
— Господи, — ругалась она, ее ноги яростно тряслись на моих плечах.