Добро пожаловать в NHK!
Шрифт:
Похлопав ладошками, чтобы стряхнуть песчинки, Мисаки обошла вокруг горы. Она выжидающе глянула на меня.
– Красивая гора,- сказал я.
– Кииия!- воскликнула с лёгкой улыбкой на лице Мисаки, и дала горе сокрушительного пинка,- Всё, что имеет форму, однажды рассыплется.
– Угу,- кивнул я.
Каждый вечер, день за днём, Мисаки вытаскивала из своего рюкзака книги самого разного толка. Судя по всему, она в огромном количестве брала их в библиотеке каждую неделю. Романы, сборники стихов, практические руководства и справочники попадали
– Итак, сегодняшняя книга - «Последние слова знаменитых людей». Как следует из названия, имеются в виду фразы, которые были произнесены выдающимися людьми перед смертью.
«Имеются в виду?..»
– Давай задумаемся, что же такое жизнь!- воскликнула она.
Фраза была театральной, и меня «убивал» талант Мисаки делать такие громкие заявления с совершенно невозмутимым видом. Но, с другой стороны, по сравнению со вчерашним «давай подумаем, в чем состоит смысл жизни!», нынешнее предложение не слишком пугало.
Сохраняя спокойствие, я предложил ей продолжать, и Мисаки немедленно принялась читать вслух.
В книге были собраны последние слова знаменитых людей со всего света, с древнейших времён до наших дней. Я слушал молча и с уважением. Читая фразы из книги, однако, Мисаки, похоже, заскучала и на полпути сменила тему.
– «Больше света…». Итак, чьи это были последние слова?
«Что?! Викторина?!»
– Три… Два… Один… Время вышло! Правильный ответ- Гёте. Слишком впечатляющая фраза, не находишь? По–моему, мистер Гёте выдумал её задолго до своей смерти.
– М–может быть.
– Ладно, следующий вопрос. «Микка Тороро [44] был вкусным» .
Тут я знал ответ.
– Предсмертная записка марафонца Кокичи Цубурая.
– Пинг–понг, пинг–понг [45] ! В яблочко! Удивительно, что ты это знаешь.
Я не могу похвастаться знанием последних слов знаменитостей, но Мисаки всё равно меня похвалила. Её, похоже, странно заинтересовало содержимое предсмертной записки.
– Микка тороро… словно какая–то шутка, как думаешь?
44
Трехдневный Тороро — это блюдо из тертого японского батата (тороро, похож на сладкий картофель), которое готовят на третий день после Нового Года, поэтому его так и назвали.
45
Пинг понг! — это традиционная японская ономатопея (слово, обозначающее какой–либо звук), обозначающеая звук дверного звонка или правильный ответ в викторине.
– Возможно, как раз поэтому людей и поражает эта записка.
– Ясно. Да, теперь мне всё понятно, -- сказала она, кивая, - Тут говорится, что Цубурая, этот бегун, прямо перед смертью отправился в родную деревню. Там, с матерью и отцом, он ел растёртый батат.
–
– Наверное, всё–таки, каждому хочется вернуться в родной городок перед смертью.
– Да, кстати, Мисаки, а из какого ты города- не из этого?
– Нет, не из этого. Северная звезда там… значит, я примерно оттуда,- Мисаки показала на северо–северо–запад.
Она произнесла название города, которое я никогда не слышал, и рассказала, что это маленький городок на берегу Японского моря с населением в пять тысяч человек. По её словам, там должен был быть очень красивый мыс, который почему–то стал довольно популярным местом для совершения самоубийств.
– С тех самых пор, как какой–то именитый человек спрыгнул с утёса в эпоху Мейдзи, мыс стал Меккой для самоубийц. Говорят, каждый год оттуда намеренно прыгало или случайно падало, поскользнувшись, столько людей, что пришлось построить барьер для предотвращения новых трагедий. В детстве я ничего не знала об этом и часто играла на том откосе. Однажды я увидела там странную девушку.
Мисаки продолжала:
– Она стояла на краю обрыва, на самом верху мыса. Был прекрасный ранний вечер, небо было ярко красным. Женщина тоже была очень красива.
– И?
– Я отвела от неё взгляд на секунду, и она исчезла. Даже сейчас она мне иногда снится. Хотя возможно всё это с самого начала мне лишь померещилось. Ну то есть, у неё была такая радостная улыбка на здоровом лице. Совсем одна, она смотрела в океан на заходящее солнце. А затем, в одно короткое мгновение, я отвернулась и она исчезла. Странная история, да?
Да, странная история.
– Что же с ней могло случиться? Мне кажется, она должна была оставить хотя бы предсмертную записку, может, о тёртых бататах, или чём–то таком, - пошутил я, стараясь развеять обстановку.
– Я бы сейчас не отказалась от тёртых бататов.
– От них чесотка.
– Ага,- кивнула она.
– Но зато вкусно, да?
Беседа понемногу уходила в сторону. Я, всё–таки, тоже выбился из сил. Но Мисаки смеялась:
– Как здорово, как весело. Тебе тоже весело, Сато?
– Конечно.
– Наши занятия подходят к концу. Приближается последний день проекта,- Мисаки убрала книгу обратно в сумку,- Я рассказала тебе столько всего полезного, Сато, что ты должен уже быть в состоянии стать образцовым взрослым. Так?
Поднявшись со скамейки, она произнесла:
– Теперь тебе ясно? Почему ты стал никчёмным человеком? Почему стал хикикомори? К этому моменту ты уже должен был понять.
Я не отвечал.
– Если ты хорошенько задумаешься, то обязательно поймёшь.
Всё ещё сидя на скамье, я взглянул на неё. В парке было так темно, что виден был лишь её силуэт. Я не мог разглядеть выражение её лица.
– Время почти вышло. Я не хочу доставлять лишние хлопоты тёте с дядей, так что мне придётся уехать из города.
Она говорила совершенно обыкновенным тоном, так что я спокойно слушал её.
– И куда ты едешь?
– В другой город… Туда, где много людей. Туда, где никто меня не знает. Туда, где я никого не знаю. Так что до тех пор, пока я не уехала, Сато… Я должна сделать из тебя выдающегося человека.