Добро пожаловать в NHK!
Шрифт:
– Я всё думал и думал, чего же нам не хватает? Нам ведь чего–то не хватает. В нашей груди огромная дыра, и я искал что–нибудь, чтобы заполнить эту дыру. Что–нибудь, от чего я перестал бы чувствовать пустоту. Точно. Наша вчерашняя религиозная разведка подстегнула меня к размышлениям на эту тему. Все в нерешительности. В этом непонятном мире мы хотим, чтобы нами управлял кто–то ещё, вот зачем мы создали Бога. Двоякое противопоставление Бога и Сатаны намного проще объясняет мир. Понимаешь? Такое простое и сильное объяснение! Меня, честное слово, тронуло!
–
– Глянь вот на июньскую специальную статью, «Ангелы–хранители: они всегда присматривают за тобой». В их религии ангелы выглядят вот так, - Ямазаки открыл реалистичную иллюстрацию, изображающую крепкого мужчину с крыльями за спиной.
Он порвал брошюру в клочки.
– Мне не нужны такие ангелы!
– заорал он, - Он что, бодибилдер какой–то? Мне при слове «ангел» представляется что–то такое, ну, знаешь, прекрасное, и моэ–моэ, и лоли–лоли…
У меня в голове промелькнули воспоминания огромного множества эротических игр, где одной из героинь была девочка–ангел.
– Да–да! Ясно тебе, Сато? Настало время для новой религии!
Я хранил молчание.
– Мы будем поклоняться этой кукле Рурирури! И я основатель этой секты!
Я мягко похлопал Ямазаки по плечу.
Стряхнув мою руку, Ямазаки продолжал разглагольствовать:
– Те, кто уверуют, будут спасены! Мы должны придумывать себе то, во что сами сможем верить, чтобы внести смысл в наши жизни! И смыслом будет жизнь с нашей новой великолепной верой!
Он носился без остановки взад и вперёд по комнате, вздымал кулаки, завывая. Он выкрикивал всё, что приходило ему в голову.
Под конец он замер, безнадёжно обняв свою куклу.
– Я больше не могу так жить, - прошептал он. Его глаза были широко открыты.
Я сделал ему горячего кофе. Ямазаки пил кофе со слезами на глазах.
Мне тоже хотелось плакать.
– Да, Ямазаки, а что ты теперь собираешься делать с этой куклой?
– Бери её себе, Сато. Делай с ней, что хочешь.
Глава 9: Последние дни
Часть первая
Для хикикомори зима невыносима, поскольку всё кажется холодным, замёрзшим и одиноким. Для хикикомори невыносима и весна, поскольку у всех такое хорошее настроение, что становится завидно.
Лето, разумеется, невыносимо особенно.
Стояло лето, полное громких криков цикад. С утра до вечера они всё скрипели и скрипели. Лето, к тому же, было невыносимо жарким. Даже при постоянно включенном кондиционере было всё равно жарко. Не знаю, то ли мой кондиционер приходил в негодность, то ли это лето было просто особенно горячим. Так или иначе, я прожарился насквозь.
Иногда мне хотелось воскликнуть: «А ну выйди сюда тот, кто всё это устроил!» Впрочем, у меня не было сил даже на это. Летняя жара полностью вымотала
42
Липовитан Д — энергетический напиток.
Лишь мой сосед по дому был полон сил. Он бессовестно шумел. С раннего утра и до поздней ночи из–за стены раздавались анимешные песни на полной громкости. Сосед говорил, что в последнее время ему хватает лишь четырёх часов сна в сутки. При содействии песен из аниме он в поте лица трудился над своими творческими проектами. Сверкая налитыми кровью глазами, он с воодушевлением погружался в эти бессмысленные занятия.
Однажды Ямазаки сказал:
– Большая часть игры, наконец–то, позади.
– Да что ты?
– Завтра начну собирать бомбу.
– Чего?
Не дав ответа, Ямазаки молча вгрызся в кусок белого хлеба. Завтракал он довольно поспешно. Поскольку я был не настолько ленив, я сделал себе нормальные гренки и наскоро поджарил яйцо.
– Который раз тебе говорю, не тащи еду из чужих холодильников без разрешения.
Я сделал вид, что не понял, о чём он.
Даже несмотря на лето, Мисаки носила одежду с длинными рукавами. Впрочем, она была в хорошем настроении.
– Так здорово, так здорово,- говорила она. Похоже, ей и правду было весело. Она радостно раскачивалась на качелях.
Разумеется, нынешняя ночь была похожа на тропическую. Было так жарко, что я вспотел, даже не начав разговора.
Мисаки, однако, казалась невозмутимой. Она энергично качалась назад и вперёд, волосы развевались у неё за спиной.
– Кстати, Сато, хочешь доесть кошачью еду?- спросила она.
Чёрный кот, жилец парка, однажды пропал. Он уже давненько не появлялся. Либо его сбила машина, и он отправился в рай, либо собрался в какое–то кошачье путешествие.
Так или иначе, но я отказался:
– Нет, спасибо.
– А я–то накупила. Жаль выбрасывать.
Спрыгнув с качелей, Мисаки шагнула в уютную песочницу рядом с горкой, подобрала зелёную лопатку, оставленную местной ребятнёй, и принялась что–то лепить.
– Что это?- спросил я.
– Гора.
И действительно, это была гора. Гора в центре песочницы, с заострённым пиком. Её склоны опускались круто, как у горы Фудзи на гравюрах Хокусая [43] , так что, казалось, малейшая тряска их обрушит. Но вскоре песочная гора была достроена до конца. Прекрасная работа из песка, сырого от вечерней росы.
43
Кацушика Хокусай — знаменитый гравировщик.