Добро с кулаками

Грушевский Денис Юрьевич

– Всё верно, Владимир Иванович, всё верно, - прервал его Заил, пристально глядя Круговому прямо в глаза.
– Будущего лучше не знать. Тем более что всё зыбко и переменчиво. Оставим чтение истории про вас самих вашим потомкам. От себя же в утешение добавлю,...видите, сколько ещё рядов и полок заставлено после книги с упоминанием о вас? Всё это ваше будущее человечества и поверьте дорогой гость оно светлее и светлее с каждым томом.

– Очень приятно, что и мне, скромному слуге науки, нашлось небольшое место в истории. Только уверяю вас, моей заслуги в этом практически нет, - ответил, немного подумав, профессор.

– Как знать, как знать, - также задумчиво проговорил Заил, а затем подошёл к стеллажу напротив и вытащил

с нижней полки ещё одну книгу.

– А вот этот трактат об анизотропии пространства, написанный когда-то ещё давным-давно в начальных классах ранней школы моим братом, советую изучить полностью. Это ведь кажется, по вашей теме будет. Не так ли?
– Заил протянул профессору ещё одну увесистую книгу и добавил: - Берите, не стесняйтесь! Как прочитаете, вернёте. У нас в библиотеке формуляров заполнять не нужно. На слово верим.

– Вот значит, какие дисциплины у вас в ранних школах изучают?
– удивлённо ответил Круговой, бережно принимая книгу.
– А у нас на земле только-только к пониманию данного вопроса подошли вплотную.

– Ну и что с того? Пардон, уж не завидуете ли вы нашей, так сказать, опытности. Хотя, прошу прощения. Ведь это я сам ударение сделал на раннюю школу. Да и что это мы опять всё о делах, да о делах. Делу время, потехе час. А не закатить ли нам небольшую пирушку, а то как-то скучновато стало?

– Говорят, я тут уже на одной побывал...
– начал, было, профессор, да только договорить не успел. Вся окружающая его обстановка внезапно рассыпалась на мелкие, различной формы осколки. Осколки эти перемешались чьей-то невидимой рукой и вот, через мгновение, когда пазлы снова собрались в единую картину, перед профессором предстало следующее событие:

Владимир Иванович восседал в кресле за длинным предлинным столом, украшенным пёстрой скатертью с вышитыми на ней сценами охоты и древних сражений. Непосредственно перед Круговым располагался пойманный в ловушку заяц. Удивляло то, что заяц улыбался и явно был радёшенек своей участи.

Стол не был пуст. До самого конца его по обе стороны располагались кареляне обоих полов и видимо разной возрастной категории. Оглянувшись, профессор заметил, что в этом зале, не менее огромном, чем два предыдущих - подобных столов, забитых до отказа находилось великое множество. Неподалёку от себя Круговой разглядел несколько огромных деревянных бочек, исписанных какими-то различными иероглифами, мелким шрифтом. Убранство стола также немного поражало. Не было ни одного мало-мальски известного профессору блюда. Почти все огромные чаши и подносы были доверху набиты какими-то странными фруктами и орехами. Непонятными субстанциями, впрочем, неплохо украшенными, а также невиданными небольшими, размера с кулак ракообразными. Рядом с профессором, за его местом стояла серебряная тарелка, пара приборов, и серебряная же чаша. Было светло и как-то необычайно уютно. Кареляне вели непринуждённую беседу. По-видимому, пир только начинался и все ждали какого-то сигнала, и сигнал это вскоре был подан. На небольшую сцену возле великолепного фонтана, в котором вода явно нарушая Ньютонову и Эйнштейнову физику, подолгу задерживаясь в воздухе, собираясь в крупные - размера мяча капли, и только после этого падая в бассейн, вышла молодая красивая карелянка в праздничных одеяниях.

– Гей-гоп, уважаемые соотечественники! Все мы здесь собрались, дабы поприветствовать уважаемого гостя из совсем другого мира и времени. На наше с вами счастье именно сейчас он спит и видит сны. Прошу любить и жаловать! Огромный талантище! Солиднейший во всех отношениях! Харизматичный и изумительно светлейший! Умудрённый богатым житейским опытом! Мощнейший генератор мысли! Словом, поприветствуем же Владимира Ивановича Кругового!
– начала торжественно девушка, очень красивым мелодичным голоском. Причем безо всякого микрофона, слышно её было во всех уголках зала.
– С радостью передаю право

открытия пира этому самому Владимиру Ивановичу Круговому, как он сам изволил выразиться - астрофизику. Поддержим гостя!

И снова гул аплодисментов пронёсся эхом по всем столам. Круговой уже начал привыкать к тому, что по малейшему поводу все с радостью, что есть силы, лупили в ладоши. Профессор немного растерялся, но тут на помощь пришёл сосед слева. Он наклонился и шепнул профессору, что делать, после чего Круговой поднялся на своём месте с чашей в руке, почтительно раскланялся во все стороны и заговорил:

– Для меня большая честь познакомиться с таким народом, как вы! Огромное спасибо за гостеприимство! Верю, что когда-нибудь наши культуры встретятся и просто уверен, что это будет самый светлый день в истории человечества. Пусть данный великолепный пир начнется. Ваше здоровье! Выпивайте, как следует, да закусывайте покрепче!
– профессор вытянул руку с чашей вперёд, и тут бабахнули сотни фейерверков прямо под самым куполом. Крыша замка на миг разъехалась. Это были редкостной красоты салюты: огнём и разноцветными искрами они изображали движущихся животных и птиц, а также различных неизвестных профессору персонажей. Как только грохот затих, вся толпа разом закричала: Браво! Восхитительно! Ура!

Круговой опустился на своё кресло и уже собирался пригубить для вида из своей чаши, как на этот раз уже сидевший справа карелянин вежливо сказал:

– Не бойтесь профессор! Зная, что вы вот уже столько лет в полной завязке, организаторы сего мероприятия единогласно пошли вам на встречу. На балу нет ни единой промилле этилового спирта. Смело пейте! У вас в чаше, как и в вон тех замечательных бочках, чистейшая структурированная вода. Сама Есея, сестра верховного правителя, следила за тем, как составлялись молекулы в кластерах и поверьте мне, лучшей живой водицы вам навряд ли где-нибудь удастся отведать. Разве что у самого создателя в гостях, и, кстати, обратите внимание - на каждой из бочек воды на всех известных языках вселенной написано всего два, но зато каких мощных и гигантских по размаху слова - это, конечно же, любовь и благодарность. Очень рекомендую вам профессор у себя дома применять данный прием. В накладе не останетесь.

– Покорнейше благодарю, - ответил профессор, сделав несколько глотков живительной влаги, - и попрошу от меня лично передать слова благодарности Есее, сестре верховного правителя.

– Ну, а как же! Всенепременно дражайший светило науки и борец за справедливость! Самолично завтра же в обеденный перерыв передам огромное количество слов благодарности. Представляю, как засветится её лицо от счастья. Сегодня, к сожалению, не смогу. Видите ли, Есея немного занята. Понесла своего домашнего любимца чупакабру к ветеринару. Захворал что-то животом, бедняга.

– Вы не могли бы, извиняюсь, называть меня как-нибудь по-простому? К примеру, Владимир Иванович. А то я немного начинаю смущаться. Ведь по сути ничего знаменательного я ещё пока не сделал, - вежливо попросил Круговой.

– Как вам будет угодно, Владимир Иванович, всё для вас. И кстати, насчёт того, что ничего знаменательного пока не выдали, так это вздор, батенька. Выдали, ещё как выдали, просто вы пока ещё этого не знаете, - тут карелянин загадочно подмигнул профессору.

Тем временем пир набирал обороты. Повсюду происходило оживление. Все до одного набросились на диковинные яства. Очень часто вверх поднимались кубки с водой и произносились различные тосты. В воздухе весела атмосфера праздника и радости. Неожиданно к столу, за которым Владимир Иванович только-только под давлением сотрапезников, вознамерился попробовать некий диковинный салат, подошёл уже известный Круговому карелянин Главный, как про себя нарёк его профессор. Он попросил сидящего справа от профессора карелянина поменяться с ним местами, а тот в свою очередь совсем не стал возражать, спокойно уступив место.