Добрым словом и пистолетом
Шрифт:
— И лично Маэдрос со своими не торговые пошлины обсуждать приехал… — помолчав, согласился Брантиль. — Не стали загодя объявлять, нарочно туману нагнали.
— Вот я так и думаю! И знаешь что! — Гвинтанн охотно покивал, а потом вдруг встрепенулся, быстро взглянул по сторонам, понизил голос. — Пойду-ка! Что-то мне подсказывает, надо убираться — пока вежливо не попросили присоединиться к каким-нибудь заботам. Гляди-ка, внизу уже началось…
Внизу вместо Вирмо на возвышение действительно взобрался старший помощник коменданта и, вскинув руки, что-то пытался говорить: пока вокруг шумели и его совершенно не
— Ты же сегодня подневольный? Сочувствую! А я — ушел!
Брантиль коротко взглянул ему вслед, снова посмотрел на блестящее на солнце озеро, на заполненный пляж, на четверку голодрим, что уже обтерлись и стояли возле парапета — туда из «Трех рыбешек» вынесли три пивных жбана и еще несколько подносов с глиняными кружками, и теперь призовым пивом, похоже, собирались угощать всех желающих. Брантиль на это посмотрел, повел плечами и, повернувшись, молча ушел обратно в крепость.
***— Где был? — спросил Имдир, обернувшись на дверной скрип.
Внутри, в помещении Таможенной палаты, выстроились вдоль стен шкафы со свитками и подшивками бумаг, с журналами и пачками разрозненных записей; ящики с пломбами, ярлыками, нарубленными свинцовыми лепешками, с брусками сургуча, мотками бечевы, гирьками, гирями, весами… Посередине — три и три — стояло пять деревянных столов, нагруженных бумагами, за шестым, таким же нагруженным, сидел очень несчастный, очень юный аваро и из последних сил что-то писал.
Когда Имдир заглянул внутрь, аваро при виде его чуть не расплакался: сразу рассказал, что его бросили здесь одного, а сами все разбежались. Глава Палаты Рандиэль забрала с собой старших и засела с лордами на каком-то совете; Линрэт, Хэландон и Фирвиэль вместе с химрингцами сгинули на торговом складе, а хуже всех Дорион — тот заявил, что ему нужны выписки из учетных книг заставы, и вообще смылся.
«И я сам вот все свожу!» — закончил он краткую историю своих сегодняшних мучений, и тут как раз дверь открылась и вошел пыльный Дорион.
— Наверх съездил, — ответил Дорион и махнул в негодовании вскочившему с места пареньку, — проверил кое-что. Гибриу, как у тебя дела, продвинулось?
— Как дела?! — возмутился паренек. — Да я!.. Да ты!.. А если бы меня на совет вызвали? Прямо к лорду Маэдросу и прямо с этим отчетом! Да я бы умер там!..
Дорион улыбнулся.
— Я думаю, ты преувеличиваешь. Маэдрос ест детей только в дориатских сказках. Садись, сейчас объясню, и мы вместе все быстро исправим. Имдир, ты так заглянул или какое дело?
Он набросил на гвоздь куртку, пристроил дорожную сумку на край стола и вынул из нее сначала большое яблоко, а потом сложенные помявшиеся бумаги.
— Лови.
— Какие уж у меня дела, — посторонившись, улыбнулся Имдир.
Оба подволокли стулья, сели по бокам от паренька — тот жмурился и хрустко потягивался, довольно жевал яблоко.
— Я тебя зашел позвать. Остальные внизу уже: двое быстро нашлись, третий сам примчался, как ужином запахло.
— Ужином, — повторил Дорион, — да что ты. Дай угадаю: ужин в честь победителей заплыва.
— Нет, не угадал. С заплывами покончено,
— Кто это и над чем так потрудился? И почему тогда Гибриу тут сидит?
— Да! Почему я сижу?
Дорион, не поднимая головы, быстро перебирал свои записи, а другой рукой листал страницы подшивки, над которой настрадался сегодня юный аваро.
— Вижу, ты почти закончил. Молодец, расскажу Рандиэль, она порадуется. Клади пока яблоко, бери грифель и камень — будешь исправлять. Имдир, так что с ужином?
— Ты пропустил все. Турнир досрочно закончился впечатляющей победой Сурвэ. Хотя будь дистанция подлиннее, я бы ставил не на него… А здесь закипела та еще работа: изгнали на улицу Цеховой совет, вытрясли оттуда все, намыли, обставили по высшему разряду — не хуже покоев лордов. Гвин слух принес: к нам чуть ли не Горный совет всем составом едет.
— Всем составом. Быть не может.
— Конечно, не может, их же там — сколько? Сотни полторы?
— Восемьдесят постоянных членов от старинных семей и еще восемьдесят выборных, — важно поправил Гибриу и носом ткнулся в камнем подчищенные записи — подул, придирчиво посмотрел, — мне брат рассказывал.
— Вот я и думаю… Но это ничего, сколько ни будет — всех поселят. А завтра грядет продолжение: на работы уже прямо зовут записаться — за дополнительное жалование и двойной отпуск.
— Ты записался?
— Еще нет: думаю. Думаю, что веселее — город мыть или наш тракт до самого перекрестка с Эред-Луинским ровнять. Еще тиритбарский лагерь передвинуть хотят, но тут они сами должны справиться… Ты видел, как химрингцы встали? Как на военном смотре — всё в парадном, всё сияет.
— Как на смотре. Да, с перевала их хорошо видно. Отборной кавалерии целый полк.
— Это они так наугрим поразить хотят! Брат говорит, если их правильно уважить, они тогда душой мягчеют и податливее делаются, легче с ними сговориться.
— Не отвлекайся. Зачистил? Тогда смотри. У нас тут ничего не сошлось, потому что везде меры разные. Это в наших сотнях и четвертях, а вот это уже с подорожных переписано, в них все в бочках — причем где в белегостских, где в ногродских.
— А-а-а! — Гибриу выронил камень и с возгласом ужаса подпрыгнул на стуле, припечатал себя ладонью по лбу. — Я поколочу кого-то на заставе!
— Не надо. Они уже все осознали. А «шерсть г.» — это не «грубая» и количество тюков, а дориатские гонды.
— Нет, точно съезжу и поколочу…
— А почему вдруг меры дориатские? — поинтересовался Имдир.
— Товар шел на Дориат, сразу пересчитали.
Имдир покачал головой.
— Не могу с Гвином не согласиться: у вас тут поди разберись…
— Разобраться со всем можно. Но надо поскорее, иначе мы с наугрим много не наторгуем. Записал? Тогда дальше.
Во дворе крепости действительно выставили уже вереницу столов, на них грудились кружки, стопки мисок и подносов, а разносчики с кухни уже тащили котлы, чаши и корзины с едой. В просторном вообще-то дворе стало тесно и шумно: собрались, похоже, все интендантские, все плотники и каменщики, все гарнизонные и все, кого удалось привлечь на работы после утренних гонок на озере — на добровольных пока началах.