Добрый мир
Шрифт:
— И чего обязательно в бокс? — выказывала она иногда свое
неодобрение.— Пусть
бы ходил в гимнастику. Или бегал. А то —
по физиономиям друг друга колотить... Нашли
забаву! И так хулиганья кругом развелось,
только и знают, что дерутся... Вот тебе, Борька, приятно бить кого-
нибудь по лицу? — спрашивала она сына.
Борька пожимал плечами. Пока что они не особенно часто били друг
друга. Больше занимались общефизической подготовкой. Бегали,
играли в баскетбол. Борьке это нравилось. Особенно нравилось прыгать. В
секции никто не умел это делать лучше его; хоть в длину, хоть в высоту — он
был бесспорным | чемпионом. Потому и пристала к нему кличка — Сверчок.
— Отлично, Сверчок! — нахваливал Борьку Олег Константинович. И
обращался к остальным: — Запомните, мужики: самое главное в боксе —
ноги. И характер! Без характера можете свои конечности отпилить и
выбросить. Как задние, так и передние. Понятно?
«Мужики» весело хохотали. Олег Константинович шутил иногда очень
смешно.
Что такое «характер», Борька представлял себе не слишком отчетливо,
но догадывался, что по этой части он слабоват. «Кругом в мать пошел»,—
недовольно ворчал иногда Иван Борисович. «Такой же размазня». Борька
молча выслушивал и не спорил.
Екатерина Павловна была женщиной молчаливой и податливой. Она
работала нянечкой в детском саду, и любимым занятием ее было вязание. Она
могла часами возиться с носками и свитерами для своих мужчин, перевязывая
их по два, по три раза, и ей это никогда не надоедало. Иван Борисович был в
семье полным хозяином, даже семейной кассой распоряжался он. Ссор у них в
доме почти никогда не бывало, потому что Екатерина Павловна обычно во
всем соглашалась с мужем. И Борька был таким же. Закроется в своей комнате
— и рисует там часами птичек да кораблики. Или рыбок кормит. Какой уж тут
характер! Ивану Борисовичу хотелось иногда плюнуть в сердцах, когда, придя
с работы, он заставал в доме мирную идиллию: одна сидит, как замороженная,
и вяжет; а другой присох к своим картинкам за письменным столом — и
тишина-а... Тишина — гробовая! Или того хуже: одна дрыхнет среди бела дня
на тахте — Екатерина Павловна любила в выходные днем поспать,— а другой
под бочок к ней подкатится — и тоже, как младенец, пузыри пускает. А ведь
двенадцать лет парню! Скажи кому, что под мамкину титьку до сих пор
жмется — засмеют ведь! Иван Борисович в таких случаях сильно возмущался.
— Вот тихушники, мать вашу! Как на кладбище! Ну она ладно, баба, а
тебе, Борька, не стыдно?! Хоть бы, что ли, в футбол с парнями поиграл. Или
подрался,
И он включал телевизор. Погромче. Чтоб жилым в доме пахло.
Тихушники молча разбредались. Борька шел гулять во двор, а
Екатерина Павловна — на кухню. Она там тихо ворчала на мужа, что не дал
поспать, но недолго и без особого зла.
Иван Борисович, уставившись в телевизор, раздраженно размышлял о
людской неблагодарности: он из кожи лезет вон, чтобы они наконец имели
все, что имеют другие, а они!.. Иногда ему просто хотелось их поколотить.
Обоих.
В конце января Олег Константинович объявил своим мушкетерам, что
через месяц, в День Советской Армии, их маленький мужской коллектив
примет первое боевое крещение: городская федерация бокса решила провести
соревнования во всех возрастных группах. Весть эта настолько обрадовала
Кузнецова-старшего, что он на следующий же день купил Борьке новую
форму: атласные трусы, белую майку и легчайшие импортные туфли-
боксерки.
Занятия в секции стали более строгими и направленными. Мушкетеры
увлеченно, до пота, вели бои с тенью и отрабатывали приемы нападения и
защиты. Заниматься стали три раза в неделю вместо двух.
После каждой тренировки Иван Борисович встречал Борьку
радостными вопросами: ну как? что Олег Константинович, доволен? как
дыхалка?
И именно в эти дни, в самом конце января, с Борькой что-то
случилось.
Они отрабатывали удар прямой левой: первый обозначает удар, второй
уходит под атакующую руку; и Борька работал в паре со Стасиком
Кирилловым, невысоким плотным мальчишкой одного с ним возраста.
— Порезче, Борис, порезче! — понаблюдав за ними, сделал замечание
Олег Константинович.— Не надо бояться контакта! Борька стал действовать
активнее. Когда его великолепный длинный рычаг настиг зазевавшегося
Стасика и тот упал на спину, Борька сильно испугался. Не столько даже
испугался, сколько оторопел.
— Я нечаянно! — неизвестно к кому обращаясь, не то к лежащему
Стасику, не то к тренеру, вскрикнул Борька.
Олег Константинович подскочил к ним, нагнулся над Стасиком и тут
же поднял его на ноги.
— Это что еще за дела! — недовольно оглянулся он на своего
любимца.
— Я нечаянно, он сам не ушел...— пробормотал не пришедший в себя
Борька.
Олег Константинович внимательно посмотрел в глаза Стасику,
легонько хлопнул его по плечу и сказал, что ничего страшного не произошло.