Добрый мир
Шрифт:
Людмиле, с таким расчетом, чтобы оказаться между нею и женой.
– Вы нас
извините, - он попытался улыбнуться, - мы тут маленько повздорили, вот она
и развоевалась.
– Что? Это я-то с тобой вздорила? Что ты врешь! Ты ж мне рот
затыкаешь! Что ты мне вечно рот затыкаешь, а?! Сам пентюх пентюхом, а мне
еще и рот затыкать! Оне тут -поди-ка ты!
– нтилигенты-макаренки! За дрова не
плотют, за свет не плотют - у них, видишь ли, льготы! А меня
воспитываю иеправильно, я всех обскандаливаю... А этот - с цепи сорвалась!
Вон, погляди, сынулю родного по морде бьют -зто они воспитывают, на это у
них льготы!.. Пусти! Видала я таких гостей!
Он схватил ее за плечи и не пускал. И тоже почти кричал:
– Пр-рекрати, Любовь, слышишь! Добром прошу! Ты же посмотри, что
вытворяешь! Надо мной уже вся деревня потешается, из-за тебя, выдра
несчастная!
Людмила тихо отступала к двери.
В сенях она сообразила, что уходит без пальто. Остановилась.
Противно дрожали ноги, и вспотели ладони. Она достала платок и стала
вытирать руки. «Так-так, - пыталась сообразить она, что делать дальше, - без
пальто будет холодно...» Она терла ладони и соображала: «Это сейчас я потом
жарким обливаюсь, а на улице, как сказано, не Ташкент...» Мысль терялась.
Из этого оцепенения ее вывел скрип двери. В сени выскочил
Приходкин-младший с ее пальто в руках. Увидел учительницу.
– Вот, вы забыли, наденьтесь!
– Спасибо, Толик. Я сейчас...
– Людмила взяла пальто и стала
торопливо натягивать его на себя.
– Опять не то сделала, - заговорила она,
застегивая пуговицы.
– Надо было тебя к себе позвать... Тебе правда не больио
было? Ты уже не сердишься на меня?
– Она все не уходила. Вдруг она быстро
обняла мальчишку и прижала его к себе.
– Прости, Толя, - горячо зашептала
она ему, - я исправлюсь, честное учительское! Я тетка не злобная, правда...
Мир?
– Угу... Пустите!
– Толя хлюпнул носом.
– Вы идите, а то она щас... Я же
сам все!..
Людмила поцеловала мальчишку в щеку и выбежала во двор. Открыла
калитку. «Но это невозможно!» - подумала она о своих ногах. Ноги дрожали
так, что почти не слушались. Людмила прислонилась к забору. Посмотрела
на светящиеся окна дома, в котором только что побывала. И снова услышала
голоса.
– Кого ты стращаешь? Кого ты стращаешь, пентюх несчастный! Да я
тебя засажу - и передачи носить не буду!
– Да ты что, в натуре, а?! Я же тебя, стерву, прямо сейчас...
Людмила закрыла глаза. «Сумасшедшие. Сумасшедшие... дураки!» -
простонала она. И пошла.
–
– неслось ей вслед.
«Дураки несчастные...» - бормотала Людмила, убыстряя шаги. Но
голоса гнали. Она побежала. «Что творят, что творят!» - повторяла она на бегу.
«Что творят, сумасшедшие...»
Этот ее бег случайно видела шедшая из школы Алла Петровна. Она
остановилась, и ей стало нехорошо. «Ведь кончила, стерва, девчонку»,-
панически подумала она.
– Людмила Ильинична!
– закричала Алла Петровна. — Людмила
Ильинична!
– Она секунду постояла. И, тяжело переваливаясь в своих
сапогах-ботфортах, кинулась следом за ней.
Она ее, конечно, не догнала. Но, как многие женщины, Алла Петровна
была мнительной. Мысль о столкновении молодой учительницы со
знаменитой деревенской скандалисткой просто напугала ее. Людмила бежала
с той стороны.
Тяжело переводя дыхание, Алла Петровна поднялась на крыльцо
Людмилиного дома. Зашла в сени. Постояла там, послушала, что делается за
дверью. Ничего не услышала и постучала. Не дожидаясь разрешения, она
вошла.
Света в квартире не было.
–
Людмила Ильинична, вы дома?
– после небольшой заминки
спросила Алла Петровна.
Да, - ответили ей.
– Сейчас включу свет.
Скрипнула кровать, по полу застучали каблуки. Щелкнул выключатель.
Людмила в пальто, шапке и сапогах стояла в двух шагах от Аллы Петровны.
– Проходите.
– Ну, милочка, у тебя здесь прямо вытрезвитель, - Алла Петровна
запнулась и покраснела.
– Я там, правда, никогда не была, но... ты печку-то
сегодня топила?
– Нет еще, сейчас буду, - ответила Людмила.
– Давай вместе!
– Алла Петровна сняла шубу, повесила ее на гвоздь у
двери и пошла к печке.
– А я иду, смотрю, бежишь как на Олимпийских играх, - сказала она, не
оборачиваясь, ну, думаю, не иначе к Приходкиным ходила... У нее была?
– У нее.
– Да зачем тебе это нужно было?
– Алла Петровна повернулась к
Людмиле.
– Она же ведь... э-э... я же тебе говорила: скальп снимет - глазом не
моргнет!
Людмила молча переодевалась.
– Дайте, я сама, - она присела у печки рядом с Аллой Петровной,
отщепнула от березового полена бересты, - дрова уже были уложены в печь -
чиркнула спичкой.
– Сейчас тепло будет,.. спасибо вам, что пришли!
– Да ну, что ты! Это ничего, что я тыкаю? Так удобнее разговаривать...