Дочь адмирала
Шрифт:
Я подозревала, что за всем этим что-то кроется, но что именно — очень долго и представить себе не могла. Пока однажды не вспомнила слов тети Зои на вокзале: «Я больше, чем сестра твоей мамы», и в голову сразу же полезли разные мысли.
Первое время мы жили у Крюковых, и, хотя они были очень добры и гостеприимны, это был не самый удачный вариант. Я отличалась весьма необузданным нравом, у них же вся квартира была заставлена красивыми, хрупкими безделушками. Я еще не понимала ценности хрусталя и картин великих мастеров. Если мне хотелось поиграть в мяч, подаренный
Спустя несколько недель Зое пришлось, как это ни было для нее тяжко, отправить меня жить и учиться к тете Клаве и дяде Ване.
Но она почти каждый день навещала меня, частенько приносила подарки — то платье, то куклу. Она баловала меня, а мне это, конечно, нравилось. К тому же мало-помалу я начинала любить ее. Так уж сложилась моя жизнь, что мне всегда не хватало любви, а тут вдруг объявилась тетя, которая предлагала ее в избытке.
Кроме того, мне очень недоставало мамы, Юры и Нины. Когда они приедут в Москву? Где будут жить, если я до сих пор не подыскала им жилья? Но в ответ на все мои вопросы Зоя лишь целовала меня и просила ни о чем не беспокоиться.
— Придет время, и все образуется. Правительство обязательно даст им квартиру. Я не думаю, что они приедут раньше лета, ведь Юра и Нина учатся, а у Александры работа.
Я безоговорочно верила ей, хотя что, собственно, я о ней знала? Только то, что она мамина сестра. Она говорила, что раньше была актрисой, а потом какое-то время не работала, но надеется, что, как только получит необходимые документы, снова будет сниматься в кино.
Беда, что на это требуется время, уж очень много людей оказались сейчас в таком же положении и ждут, как и я, документов.
Как правило, Зоя приходила около четырех, после моего возвращения из школы. Уже два месяца, как я жила в Москве. И вот однажды Зоя не пришла. Меня это ничуть не обеспокоило. Наверно, что-то задержало ее.
А тут еще тетя Клава велела отложить учебники и подойти к ней. Я подошла.
— Мне надо поговорить с тобой. Тебя никогда ничего не удивляло в тете Зое? Совсем ничего?
Я осторожно ответила:
— Нет, — не очень понимая, куда она клонит. Если я поделюсь с ней своими мыслями о тете Зое, она либо рассердится, либо сочтет меня сумасшедшей.
Тетя Клава взяла меня за руку.
— Не стану посвящать тебя во все подробности, на мой взгляд, ты еще не доросла до них. Но одно ты должна знать: все эти годы, что ты не виделась с тетей Зоей, она вовсе не жила в маленьком городке. Она провела их в тюрьме. Куда попала по ошибке.
Я ждала. По тому, как она сжала мою руку, я поняла, что это еще не все.
— Ты была совсем крошкой, а она сидела в тюрьме и не могла сама растить тебя, потому тебя и взяла к себе Александра. На самом деле Александра не твоя мама. Она твоя тетя. Твоя мама — Зоя.
Я молчала. Тетя Клава внимательно смотрела на меня.
— С тобой все в порядке? Ты все поняла?
Я кивнула.
— Да,
— Каким образом?
— Сама не знаю. Наверно, почувствовала.
Я все еще сидела рядом с тетей Клавой, когда раздался стук в дверь. Тетя Клава пошла открывать. На пороге стояла Зоя, нервно переводя обеспокоенный взгляд с меня на тетю Клаву.
Я поднялась:
— Мама.
Она бросилась ко мне, обняла, и мы обе разревелись. А когда чуть-чуть пришли в себя, она спросила, заглядывая мне в глаза:
— Все хорошо?
— Я очень люблю тебя, — ответила я и поцеловала.
Спустя какое-то время я спросила ее об отце, и она ответила, что он герой войны, русский летчик и его сбили в бою. В тот момент ее ответ вполне меня удовлетворил.
Когда Александра с Ниной и Юрой вернулись в Москву, мы поселились все вместе в квартире, которую им предоставили. Каждый раз, стоило мне назвать Александру мамой, между сестрами вспыхивала ревность. Зоя никак не могла перенести, что я называю Александру именем, которое по праву безраздельно принадлежит только ей.
— У тебя двое детей, Александра, неужели тебе мало, что они зовут тебя мамой? А Виктория — моя, и только моя.
Александра лишь пожимала плечами.
— Что ты хочешь, Зоя? Ведь она выросла, не зная другой матери. Как же она может называть меня по-другому?
Я нашла, как мне казалось, хороший выход: продолжала звать Александру мамой, а Зою стала звать мамулей. Но Зоя так никогда и не смирилась с мыслью, что слово «мама» принадлежит не ей одной.
Наконец пришли Зоины документы, и мы с ней переехали в ту квартиру на набережной Тараса Шевченко, где и прошли последующие годы моей жизни: две комнаты и крохотная кухонька. А мамуля стала снова сниматься. Студия «Ленфильм» предложила ей роль в картине «Медовый месяц», где она выступила уже в новом для себя амплуа — в комедийной роли женщины средних лет. Время, когда она играла лирических героинь, ушло в прошлое.
Картина и мамуля имели большой успех. Карьера мамули стала снова набирать темп.
ЗОЯ
Какое счастье снова работать! Но резкий переход от ролей лирических героинь к ролям матерей, тетушек и характерных персонажей оглушил словно шок. Сказывалось отсутствие промежуточного периода. В тюрьму ушла лирическая героиня, а из тюрьмы вышла характерная актриса. На нее всей тяжестью навалился возраст, чему в немалой степени способствовали встречи с поклонниками ее таланта. Так, однажды к ней на улице подошла какая-то женщина.
— Вы ведь Зоя Федорова? — спросила она.
Зоя утвердительно кивнула.
— Мне так и показалось, только выглядите вы как-то старо.
Зоя посмотрела на нее. Неужели она намеренно так жестока? Нет, вряд ли.
— С моего последнего фильма прошло уже почти десять лет.
Женщина кивнула.
— И морщин у вас что-то очень уж много.
— Верно, — сказала Зоя. — Но десять лет — это десять лет. Уверяю вас, если бы вы сегодня увидели себя такой, какой были десять лет назад вы вряд ли узнали бы себя.