Дочь атамана
Шрифт:
— Даша, — ответила она неохотно, — только напрасно ты пришел. Я не могу помочь тебе. Проклятье, которое ты носишь, чуждо моей силе. Это что-то дурное, дьявольское, а я божий человек. Нельзя идти против самой природы, она возьмет свое — хворью ли, помраченным ли рассудком.
— Еще не легче, — скривился Гранин, чьи самые мрачные предчувствия сейчас нашли подтверждение.
— Природа отомстит за надругательство над ней, иссушит твое тело и душу, — предрекла ведьма печально.
— И что же делать? — спросил он бессильно.
— Молиться? —
Глава 09
Саша все думала и думала, как же поговорить с отцом о маме, но так ни на что и не решилась. С малых лет она привыкла, что на подобные расспросы он отвечает односложно, становится угрюмым, резким, пугающим. Ее огорчали такие перемены, и она научилась держать свои вопросы при себе, и даже теперь, когда Саша стала совсем взрослой и детские страхи больше не терзали ее, она предпочитала не будить лиха.
Но история, рассказанная лекарем, обжигала ее изнутри, мешала спать, душила ужасающей недосказанностью.
Она не понимала, почему мама оказалась так больна, не понимала, почему отец не женился на ней, — ведь мог бы, мог, даже если канцлер и был против.
Совершенно измучившись, Саша проснулась на рассвете и села растрепой за письмо единственному человеку, который мог пролить свет на мрак ее рождения.
Дед с бабушкой несколько лет назад уехали на дальние заставы, решив, что сын и внучка достаточно повзрослели, чтобы обойтись без их присмотра. «Воли хочется, простора», — объяснил это желание Василий Никифорович, и Варвара Афанасьевна, величественная, княжеского рода, все еще сохранившая следы былой красоты, ни словом, ни взглядом не стала возражать.
Саша писала подробно, описывая дуэль и ранение, лекаря и лечебницу, его могучие плечи и белоснежные волосы. И еще подробнее — про то, что рассказал ей этот старик. На улице уже совсем рассвело, когда она закончила, задыхаясь от слез, превращающих чернила в кляксы.
И тут в ее окно прилетело снежком. Ойкнув, Саша укуталась плотнее в цветастую шаль и выглянула на улицу.
Во дворе стоял приказчик Мелехов и махал ей руками.
— Батюшки, и неймется ему спозаранку, — удивилась Саша, поспешно запахивая на себе глухую крестьянскую поневу и не собираясь рядиться в настоящее платье в такое неурочное время.
Замотавшись теплее, она задула ненужную уже свечу, выскользнула из комнаты, прислушиваясь к тому, как просыпается дом. На кухне повар Семенович вяло ругался с Марфой Марьяновной. Пахло горелым хлебом.
Саша выскочила на улицу, легко сбежала с крыльца и остановилась, чтобы погладить брехливого мелеховского пса.
— И не спится тебе, — сказала она приказчику с легким упреком. — Что же ты снежками вздумал бросаться, как дите малое?
— А ты, Саша Александровна, послушай, — проговорил Мелехов важно и озабоченно. — Дело-то деликатное. Крадет твой новый управляющий.
— Михаил Алексеевич? — зачем-то уточнила Саша, будто у нее
— До рассвета понес, — загадочно сообщил Мелехов.
— Да что понес-то, — совсем растерялась она, — куда? Зачем?
Снег скрипнул за ее спиной.
Михаил Алексеевич легко шагал по подъездной аллее, нисколько не таясь.
Его простоватая физиономия выражала полнейшее спокойствие, какое бывает только у человека с чистой совестью.
— Явился, — буркнул Мелехов.
— Доброе утро, — благожелательно произнес Михаил Алексеевич, приблизившись. — Рано встаете, Александра Александровна.
— А вот пусть он и скажет, голубчик — что и кому он упер, — злобно воскликнул Мелехов, — ты шубы-то, барышня, пересчитай. Поди цыганам снес, они тут неподалеку стоят.
— Цыгане? — встрепенулся Михаил Алексеевич. — Да где же?
— Отпираешься, стало быть?
Управляющий посмотрел на Сашу с немым вопросом — мол, что этому блаженному привиделось?
— Говорит — крадете вы, — пояснила она с неловкостью.
— Грешен, — весело согласился враз повеселевший Михаил Алексеевич, — утащил свиной окорок из ваших запасов.
— Окорок? — изумилась она. — Для чего это?
— Для ведьмы.
— Тююю, дьявольское отродье, — совсем разозлился Мелехов, — перстни да деньги, Саша Александровна, проверь!
— Для той самой, которую мы видели вчера? — впечатленная, Саша подхватила Михаила Алексеевича под руку, подталкивая его в сторону дома. — И что же вам охота пришла относить ей окорок в потемках? Или вы так ухаживать вздумали?
Он рассмеялся, учтиво открывая перед ней дверь.
— А ты молодец, бдительный, — крикнула Саша Мелехову, прежде чем зайти внутрь. — К ведьме без подарка никак нельзя, — сказал Михаил Алексеевич серьезно, пока Саша выпутывалась из платков и шалей.
— Это еще что за явление? — появившись из кухни с самоваром, буркнула Марфа Марьяновна. — Куда это вас носило в такое время?
— А вот Михаил Алексеевич ведьме окорок таскал, — охотно сказала Саша, — Марфушка Марьяновна, пусть Груня завтрак подает. Послушаем заодно деревенские сказки.
Эхом вспомнились ей слова лекаря: «Моя бабушка была сельской ведьмой и могла порчу навести одним взглядом. Страшная, скажу я тебе, была старушка, я ее обожал до слез».
Вздохнув, Саша прошла в столовую под грозный окрик кормилицы:
— Во что это ты, сумасшедшая, вырядилась? Собралась корову доить?
— А мне в корсетах по деревне разгуливать?
— В смирительной рубашке! Попадешь в Прядильный дом, будешь есть одну овсянку! Что про нас Михаил Алексеевич подумает?
— А он вообще известный плут, стоит ли переживать о его мнении!
— Александра Александровна, — сокрушенно попенял ей он.
Саша села за пустой пока стол, подперла подбородок ладонями и посмотрела на него с любопытством.
— Ну говорите же быстрее, — поторопила она, — что вам понадобилось от ведьмы?