Дочь для миллионера. Подари мне счастье

Гранд Алекса

Мне становится безумно жаль бездыханную девчушку с копной ярко-рыжих волос и очаровательными веснушками на аккуратном носике, лежащую на столе, и одновременно стыдно за робкую радость, зарождающуюся в глубине души.

– Не ваша? – уточняет кто-то бесстрастно, на что я качаю головой и тихо шепчу.

– Не моя.

Прочесав шевелюру пятерней, капитан благодарит сотрудников морга, выволакивает мое безвольное тело из здания и усаживает на переднее сидение автомобиля.

– Воды? Нашатырь?

– Все в порядке. Не надо. Спасибо.

Высвистываю

я сипло спустя несколько секунд и массирую ноющие виски. Настигшее меня отупение истаивает, и я начинаю соображать.

– Алексей Юрьевич, Машу надо отправить домой. Срочно. Вдруг Ксюша вернется в квартиру, а там никого.

Мы торопливо вызываем такси для моей сестры, после чего отправляемся в травматологию на Новокузнецкой. Идем к гипсовой комнате, расположенной на первом этаже, и останавливаемся, как по команде.

На кушетке сидит испуганная девчушка, напоминающая мою дочь огромными голубыми глазищами и двумя растрепавшимися косами. Она прижимает к себе игрушку – маленького плюшевого тигра, и храбрится, пока медбрат аккуратно прощупывает ее лодыжку.

– Здравствуйте, – лепечет кроха и вытягивает шею, пытаясь рассмотреть что-то за нашими спинами. – А где мама?

– Мама скоро заберет тебя, малыш.

Ласково произносит капитан и вновь выводит меня на улицу, где я с жадностью глотаю воздух и молюсь, чтобы с моей Ксюшей все было хорошо. Может, она просто заблудилась, и ее приютила какая-нибудь сердобольная старушка, или участливая воспитательница, или заботливая учительница.

Мир не без добрых людей.

Так я убеждаю себя, пока мы возвращаемся в отделение после посещения еще трех больниц. Занимаю единственное свободное кресло в кабинете Алексея Юрьевича, а он копается в небольшом холодильнике и выуживает оттуда пару бутербродов с сыром и колбасой.

– Поешьте, Эва Владимировна. Сейчас чай заварю. Крепкий. С сахаром.

– Я не хочу. Спасибо.

– Через не хочу и через не могу. Вам понадобятся силы, – настаивает капитан и я сдаюсь.

– Почему вы со мной возитесь? – я спрашиваю у него, кусая обветрившиеся губы, и получаю добродушное.

– Потому что моя младшая сестра воспитывает двух таких вот проказников. Возраст у них паршивый. Бунтуют, характер показывают. На днях тоже пытались сбежать. Поймал их на детской площадке.

– Но Ксеня никогда так не поступала. Всегда была послушным ребенком, – я возражаю не слишком уверенно, только вот капитан не воспринимает мои аргументы всерьез.

– Все когда-то бывает в первый раз, – философски замечает он и ставит передо мной кружку дымящегося чая. – Подумайте, к кому она могла пойти? Приятели, знакомые?

– Да мы-то в Москву переехали недавно, всего неделю назад. Ксюша еще не успела завести друзей.

Я гадаю, куда могла запропаститься моя дочурка, и невольно перевожу взгляд на старенький телевизор. И тут же давлюсь горячей жидкостью, идущей не в то горло, и не могу поверить своим глазам.

Потому что на пресс-конференции,

которую дает мой бывший муж, известный в широких кругах футболист, присутствует и моя кроха.

– Так вот же она. Моя малышка.

Я нервно всплескиваю руками и снова закашливаюсь. Абсурдность ситуации зашкаливает. Единственное, что хоть немного меня успокаивает, так это то, что Ксеня цела и невредима.

– Ну что, нашлась пропажа?

Снисходительно щурится Алексей Юрьевич, залпом допивает свой чай и первым выходит из кабинета, поправив кобуру.

Дорога к дому Багрова, которого я ругаю на все лады, пролетает стремительно. Градус моего негодования и вовсе взлетает до небес.

Неужели не мог позвонить и предупредить, что Ксюша у него? Я ведь успела поседеть за этот бесконечный жуткий день. Злюсь, как сотня самых опасных демонов, и на автомате пролетаю мимо кричащего что-то мне вслед консьержа.

– Багров Данил Дмитриевич в какой квартире живет?

– В семьсот двенадцатой.

– Спасибо.

Диалог слышу, как сквозь вату, а вот обвинительную речь Алексея Юрьевича различаю уже гораздо четче.

– Багров Данил Дмитриевич? Вы обвиняетесь в похищении ребенка.

Буднично произносит капитан, внимательно изучая застывшего в дверях Данила. Я же протискиваюсь мимо них, влетаю в чужую квартиру и опускаюсь на колени перед дочкой.

Ощупываю ее на предмет повреждений, крепко прижимаю к себе и громко всхлипываю. Слезы ручьем текут по щекам и размывают обзор.

– Данил Дмитриевич, возьмите, пожалуйста, документы. Проедем в отделение для дачи объяснений.

Продолжает действовать по протоколу мой ангел-хранитель в погонах. Багров же растерянно прочесывает волосы пятерней в то время, как тихо скулит его огромный красивый пес.

Обстановка медленно, но верно накаляется. Правда, последнее, чего я ожидаю, так это то, что Ксюша резко выпутается из моих объятий и обвинительно тыкнет пальцем в удивленно вскидывающего брови капитана.

– Не трогайте папу. Он ни в чем не виноват.

– …?

– Я сама к нему пришла, – твердо чеканит дочурка и переключается на меня, требуя встать на ее сторону. – Мама, скажи дядям. Папа меня не похищал!

В эту секунду я раскалываюсь на две части. Одна из которых требует заковать бывшего мужа в наручники и отправить его за решетку, а вот вторая пребывает в каком-то пьяном ступоре.

Ксюня родилась, когда мы с Багровым уже были в разводе. Я не связывалась с ним, не выторговывала алименты, не планировала никогда с ним пересекаться. И, судя по всему, упустила тот момент, когда моя малышка загорелась идеей познакомиться с собственным отцом.

– Эва Владимировна, ну что? Будем давать заявлению ход? – коротко хмыкнув, Алексей Юрьевич вытаскивает меня из состояния анабиоза и не спешит удаляться до того, как я озвучу решение.

Я же оттираю тыльной стороной влагу со щек, восстанавливаю сбившееся дыхание и качаю головой.