Дочь для олигарха
Шрифт:
— Ты ошибаешься, — всхлипнув, утираю слезы. — Сотрудники лаборатории согласились с ложью только потому, что у тебя много денег и власти. На самом деле они считают тебя скотом. Живи теперь с этим!
Демид замирает, как вкопанный, резко оборачивается ко мне, встряхивает:
— И ты так считаешь?
Смотрит в высоты, не моргает, подавляет волю пронзительным взглядом.
— Ты хуже, чем скот…
— Я ровно, как и ты, хотел ребенка, — возобновляет шаг, грубовато тащит за территорию. — И я не виноват в оплошности Ледянского.
Хилл настежь распахивает дверь, пытливо уставившись на меня, улыбается широко, ведь замечает слезы, откровенную скорбь на лице.
— Ах, детка, — наигранно сочувствует. Была бы здоровой, кинулась еще обниматься, утешать. Джулия воплощение всего святого, когда возле нее Грозный. — Ты плачешь? Наверное, расстроилась, что ребенок не от Демида?
Глупышка Хилл со своими крохотными мозгами искренне верит, что я без памяти влюблена в Грозного, только и жду, как бы утянуть богатого мужчину в сети.
Замираю напротив сестры. Демид пытается насильно усадить в машину, но я сопротивляюсь.
— А сейчас плакать будешь ты! — дергаюсь, вырываюсь из захвата Грозного. Поднимаю взгляд на мужчину. — Ну же, похвались результатом анализа перед невестой! Обрадуй ее… отцовством!
— Замолчи, Юля, — очень тихо отвечает.
Однако Джулия услышала и с первого раза поняла мои слова. Былой румянец, ухмылка королевы бесследно исчезают с ее лица. Хилл вздрагивает, хватает ртом воздух.
Мурашки бегут по телу от того, что я смотрю на Джулию как на свое зеркальное отражение. Девушка полностью соответствует мне в настроении, мимике, лишь незначительные детали внешнего вида различают нас.
— Не может быть… Я не хочу верить… — шепчет, а после срывается на иностранные ругательства.
Она забывает даже про свой ангельский образ перед Демидом.
— Успокойтесь! Обе! — Грозный повышает тон и все-таки запихивает меня в авто. До зубного скрипа стискиваю челюсть, наблюдаю, как Демид занимает место спереди.
— Но, любимый, как же я могу оставаться в спокойствии? А как же свадьба? Что теперь с нами будет?
Мужчина приказывает Стефану ехать обратно в особняк.
— Ничего существенного в нашей жизни не поменяется. Временно Юля будет находиться под присмотром в доме, пока не родит мою дочь. Позже я проспонсирую ей весь период восстановления и новую процедуру ЭКО, а мы вернемся за границу. Не нравится мне эта страна.
— Зачем же ей быть в особняке? Давай снимем для Юли отдельную квартиру, поближе к женской консультации, — осторожно спорит. — Если хочешь, приставим сиделку, охранников и…
— Я так решил!
У Джулии трясутся губы. Вот-вот ее тихие слезки превратятся в водопад.
Грозный не соизволил обернуться, чтобы пожалеть невесту. А может, на меня смотреть стыдно. Хотя последнее маловероятно, ведь Демид не постеснялся говорить ужасные вещи про мое будущее.
Не в силах больше
— Как ты смеешь?! Это моя дочь, — дотрагиваюсь до живота, будто опасаюсь, что Демид может отнять ее уже сейчас. — Я люблю малышку. Она не продается.
— Твой ребенок тот, что сделан из клетки безымянного донора, Юль, — на мои слова Грозный оглядывается, но я не вижу в нем и слабого проблеска понимания, только железную решимость в собственной правоте. — И… я не представляю свою дальнейшую жизнь, зная, что моя родная дочь прозябает с чужими людьми непонятно где.
— Со мной!
— Но без меня — отца. Я хочу этого ребенка, Юль. Я ждал ее очень долго.
Уверенными фразами Грозный нещадно бьет сразу в две цели — меня и сестру. Он разрушает наши судьбы.
— Дорогой, — упрашивает она, — у меня еще есть шанс стать матерью, — хватается за подголовник его кресла, чтобы оказаться ближе к Демиду. — Я рожу нам своих детей, а ты можешь стать крестным для дочери Юли, помогать финансово ради успокоения души…
— Закрой рот. Перестань нести бред.
Впервые слышу, что Демид грубит Хилл.
Слава богу, что я намучилась в прошлом браке и стала ценить мужчин за поступки, заботу.
Виктор был гораздо хуже Демида, он поднимал на меня руку, похлеще оскорблял, подарил такой опыт, что до старости помнить буду. Для настоящего мужчины мало спать с женщиной или приносить зарплату домой. Он должен уметь быть нежным и заботиться о ней. А то, как иногда ведет себя Демид с Хилл, не похоже на отношения. Фальсификат какой-то.
— Молчу, молчу любимый, — бормочет, покорно возвращается в исходное положение и откидывается на спинку заднего сиденья.
Ну и дура, что молчишь.
Незаметно выключаю запись на диктофоне, прячу телефон в карман. Это второй файл, который есть у меня на Грозного. Но будет еще, сколько угодно.
Мы с Хилл как два лягушонка, закинутых Демидом в кувшин с молоком. Джулия уже пошла на дно, а я не хочу принимать условия.
За окнами внедорожника виднеется проклятый особняк.
Очень жаль, что у меня здесь нет ни одного союзника, никто не осмелится содействовать девушке без денег и авторитета.
Грозный первым покидает авто, распахивает дверь для Джулии, пока водитель достает из багажника инвалидное кресло.
— Почему не выходишь? — интересуется Демид, усаживая невесту на коляску.
— Жду, когда вы с госпожой Хилл скроетесь во дворе, — слезы на моих щеках высохли, на их месте зияют только невидимые раны. И в сердце ледяная мгла. — Хочу уединиться со Стефаном, поболтать немного, отвлечься. Он замечательный мужчина, блондин… с голубыми глазами… все как я люблю.
Откатив подальше Хилл, Грозный оглядывается, убедившись, что водитель тоже не слышит, вновь склоняется ко мне в салон:
— Я уволю Стефана, и ты больше никогда его не увидишь. Понятно выражаюсь?