Дочь друга. Ненужные чувства
Шрифт:
— Да, я… Простите, не ожидала.
— Я звоню вам сказать, что мой помощник сегодня допустил непозволительную оплошность, отправив вас домой. Надеюсь, вы еще не успели уехать?
— Н-н-нет, не успела.
— Тогда жду вас завтра в девять. Постарайтесь все же не опаздывать. На первый раз это простительно, но в дальнейшем… Вы, надеюсь, понимаете.
— Да-да, конечно.
— Отлично. До встречи.
Звонок резко обрывается. Я отхожу еще на несколько шагов к двери, наконец уловив четкое движение
— Катя!
Дверь на балкон распахивается как раз в тот момент, когда наглая черная морда собаки обнажает ряд зубов и с рыком бросается на меня. Я впечатываюсь в Кирилла всем телом, не соображая толком, чем в конкретно этой ситуации это может помочь. Просто цепляюсь за него, как за спасательный жилет.
— Фу, Зевс! Сидеть!
Кирилл обнимает меня за спину, разворачивает к двери и толкает в квартиру, куда я вхожу в полнейшем шоке.
— Катенька, ты как?.. — Светлана Никитична встречает меня виноватым выражением лица. — Я совсем забыла, что он там… отправила, чтобы познакомиться вначале. Сильно испугалась?
Собак я боюсь априори. Всегда. В любой ситуации. Больших и маленьких, злых и добрых, безобидных и агрессивных. У меня, можно сказать, травма детства. На моих глазах соседская собака отгрызла однокласснику палец. Кажется, вот очень похожей породы. Я поворачиваюсь к двери балкона. Смотрю на недовольную рычащую рожу. Она не черная, скорее темно-коричневая и агрессивная.
— Зевс добрый, вы подружитесь, — убеждает добродушно хозяйка.
— Ни за что! Нет! Он же может там остаться? — спрашиваю с надеждой.
— Где? На балконе?
— Ну да.
— Нет. Он тебя пока не знает, Катенька, ему нужно время, чтобы привыкнуть.
Я смотрю на Кирилла. Строю миленькое личико, улыбаюсь. Взглядом воспроизвожу вселенскую мольбу. Вдруг и во второй раз сработает, и он меня пожалеет? Я не могу тут оставаться! У меня при виде таких вот собак — паническая атака. Больших, сильных, злых. Мы не подружимся. Скорее я буду ночевать на улице.
— Катя…
Кирилл мотает головой.
Не возьмет, значит. Что ж, ладно!
Хотя ничего не ладно! Я минуту назад радовалась, что меня не выгнали со стажировки, а сейчас даже пожалеть успеваю. Не смогу я с собакой. С такой — точно нет.
— Это у вас там… кто?
— Доберман. Он добрый, Катюш… просто с непривычки. Он подумал, ты чужая, но он тебя не знает. Я вас подружу. Выпущу его сейчас.
— Нет! — ору практически истерически. — Дайте мне время. Пять минут, десять, а лучше полчаса. Потом будем знакомиться.
Светлана Никитична поджимает губы, гордо задирает голову и идет на кухню. Обиделась или нет — непонятно. Но если да, значит, выставит меня за дверь.
— С чего такая реакция?
— Какая?
— Истеричная… Плохие воспоминания?
— Очень.
Мы стоим слишком близко.
— Почему я не могу жить у вас? — спрашиваю, набравшись смелости и, наверное, наглости. — Вам не понравилось, как я готовлю? Или что разбудила? Я больше не буду, правда. Вы мне все расскажете, и я буду тихой, но тут, с этим… зверем…
Понимая, что перехожу на мольбу, смешанную с манипуляциями, замолкаю. Тушуюсь под внимательным взглядом Кирилла и рассыпаюсь на тысячи осколков, когда он говорит:
— Я редко бываю дома, Катя, но когда бываю, хочу, чтобы там была тишина. Абсолютная. Я не привык с кем-то жить, поэтому… Воспринимай Никитичну как мою помощь. Если не подходит — можешь отказаться, но к себе я тебя не возьму.
Четко и определенно.
И еще немного обидно.
Я же ничего такого не сделала. Ну разбудила его, это да. Ну протащила по истерике, но это из-за эмоций. Меня когда Лиса перед ним унизила, сдержаться я уже не могла.
И я правда не истеричная, из себя выхожу редко, но… метко. В школе на выпускном избила одноклассницу, которая унизила меня перед парнем.
В университете на первом курсе меня чуть не отчислили тоже — потеряла контроль и врезала пощечину преподавателю.
Но в итоге виноватым оказался он. Он меня домогался.
Как потом выяснилось — и других девочек тоже, так что по итогу уволили его.
Я была права.
И тут с Лисой тоже… права. По крайней мере, никакой вины я не чувствую перед ней. Перед Кириллом разве что — за то, что ему пришлось мою истерику увидеть и успокаивать.
— Простите. Я знаю, что бедовая.
— Ты не бедовая, Катя, но с отцом бы поговорила. Попытайся хотя бы. Находиться в столице без поддержки — опасно. Что угодно случиться может, а никто не знает, где ты, кроме подружек твоих, но они из провинции ничего не сделают, а у меня, Катя, свои дела… я на операциях зависаю по несколько часов подряд, так что спасителем мне не стать.
— Я не просила.
Он шумно выдыхает, сжимает челюсти.
А что не так? Я попросилась пожить. Ну и забрать меня потом, да…
К Лисе он поехал по своей инициативе. Куртку мне можно было не возвращать, я бы и так походила.
— Ну вы идете? — вспыхивает на кухне Никитична.
— Пошли, — Кирилл подталкивает меня в спину.
За столом сидим уже в гнетущей тишине. Я злюсь. На собаку и на Кирилла, даже на едва знакомую Светлану Никитичну, хотя она — святой души человек, раз решила приютить у себя малознакомую девицу. Злиться начинаю уже на себя. За то, что приехала. Ну какая мне стажировка, в самом деле?