Дочь друга. Ненужные чувства
Шрифт:
— И она, конечно же, написала первой.
— Откуда вы?.. — повернувшись ко мне, закусывает губу.
— Предположил просто.
Не хочу почему-то ее расстраивать, а следует хотя бы наорать, раз отец не в курсе, в какой жопе чуть не оказалась его дочь.
— Это глупо, да? Я теперь думаю вот, анализирую. Вдруг она специально меня звала в гости к себе.
— Не вдруг, Катя, не вдруг. Странно, что ты оттуда вообще ушла. Целиком.
Бросаю на нее мимолетный взгляд, она от шока прилипает к спинке сиденья и смотрит широкими глазами чисто перед собой. То, что сама додумалась —
Надо будет сказать Никитичне, чтобы присматривала за ней, спрашивала хотя бы, куда идет, а в идеале после десяти пусть дома сидит, хотя… какое мне, к черту, дело? Вообще стоит Диме позвонить, чтобы знал и сам с ней разбирался, но тут тоже. Во-первых, не мое дело, во-вторых, она реально горит профессией, а мне ли не знать, каково это, когда отец не только не принимает, но еще и палки в колеса вставляет. Так что молчу. И, блядь, дышу ею в пропитанном насквозь салоне.
— Здесь? — спрашиваю хмуро, подъезжая к многоэтажке.
— Да. Может… не пойдем? Не нужна мне куртка, обойдусь.
— Нужна, Катя.
Собираюсь уже выйти из машины, но почему-то торможу, что-то высматривая в ней.
— Ты боишься, что ли?
Доходит до меня, конечно, не сразу. Я вообще ни разу не падок на чужие эмоции и часто их пропускаю мимо. Не потому, что лишен эмпатии, просто людей, которые плачут, страдают и даже устраивают истерики в отделении хирургии, слишком много. Так что невольно становишься жестче. И в жизни часто не замечаешь эмоций, которые испытывают другие. Пропускаешь их как-то мимо.
— Вдруг они… маньяки? — осторожно спрашивает.
В другой ситуации с другой девушкой я бы рассмеялся, а с ней тяжело вздыхаю. Катя другая. Искренняя и наивная, отсюда — особенная. Над ней смеяться не хочется.
— Может, и маньяки, но я, Катя, хирург. Тот еще маньячелло. Но если не хочешь — можешь тут посидеть, мне этаж скажи и номер квартиры.
— Нет, я… с вами пойду.
Живет некая Лиса с борзым мальчиком на шестом в сто пятидесятой квартире.
— Кто? — спрашивает из-за двери женский голос.
— Сосед. Снизу. Вы нас заливаете.
Открывают моментально. И как только девушка видит Катю, тут же пытается захлопнуть дверь.
— Ну нет, дорогая, — оказываюсь быстрее. — Поговорить все-таки придется.
Глава 8
— А вы… кто? — испуганно пищит девушка, когда захожу к ней в коридор, а следом и в квартиру.
Делаю это абсолютно бесцеремонно, осматриваясь по сторонам и пытаясь найти, к чему придраться. Уж больно хочется найти причину заявить на эту парочку в полицию, но на первый взгляд в квартире ничего нет. Ничего подозрительного, хотя я был уверен, что внутри либо бордель, либо склад наркоты. Ни девка, ни ее парень не выглядят, как те, кто способен заработать на такую квартиру интеллектом.
— Хирург, — отвечаю на автомате. — У вас тут кое-какие вещи, вам не принадлежащие. Надо бы вернуть.
— Курточка, да… Но Катя сама… забыла ее.
Я останавливаюсь, смотрю на эту Лису в упор. Врет же, глядя в глаза, врет
— И где ее Катя забыла? — уточняю, глядя при этом уже на саму Катю, которая остановилась на входе в комнату и дальше не сдвигается ни на шаг.
— Так на вешалке, где же еще…
Эта Лиса проходит мимо Кати, задевает ее плечом. На выходе протягивает мне куртку.
— А деньги?
— Деньги?
— Ага… Бумажечки такие, которыми обычно расплачиваются в магазинах.
— Я не должна Кате денег.
— Не должна, — киваю. — Отдай ей те, которые у нее забрала.
— Забрала? — хмыкает. — Я ничего не забирала!
— Врешь!
А вот и Катя просыпается. Прекращает вести себя как амеба и вступает с Лисой в перепалку. Я не лезу, наблюдаю и страхую, хоть и так знаю, что ее несостоявшаяся подруга к ней не полезет, пока тут стою я.
— Ты у меня из кошелька достала деньги! — восклицает Катя. — И взяла за моральный ущерб, а никакого ущерба не было! Арс сам ко мне полез, вот с него и спрашивай!
— Да кому ты…
— Так, стоп! — прерываю возможную истеричную тираду. — Деньги верни, и мы уйдем. Я склонен верить Кате больше, чем тебе.
— Зря… — бурчит недовольно, но купюры из кошелька достает и протягивает Кате. — Она только с виду такая вся из себя нежная, а на самом деле — оглянуться не успеете, как к вам в трусы залезет.
Звон неожиданной пощечины заполняет комнату. Лиса отшатывается, а я, поняв, что запахло жареным, быстро подхватываю Катю за руку и веду ее на выход. Мордобоя в нашем меню сегодня не предвиделось.
— Сука! — слышу за спиной.
— От суки слышу! — кричит Катя, пытаясь вырваться из моего захвата и вернуться назад.
Выходим на лестничную площадку. Ангел Катя снова пытается вернуться, а когда не позволяю, хмурится и пытается настаивать, просит ее не трогать и рьяно рвется обратно.
— Ну уж нет… Мы за своим пришли, а не мордобой устраивать.
Подавляя слабое сопротивление, заталкиваю Катю в лифт и выталкиваю на улицу, слушая все это время такой отборный мат, что уши в трубочку сворачиваются. Все-таки воспитание отцом-следователем не прошло даром, и Катя нахваталась не лучших привычек. Впрочем, и вспыльчивость у нее от отца. Я мало с Дмитрием общался, но успел понять, что особой терпеливостью он не отличается. Удивительно, что Катя ушла в первый раз, а не бросилась на амбразуру сразу.
— Вот же… стерва! — выкрикивает уже тише, да и эпитеты для Лисы подбирает более мягкие. — Как она вообще посмела?!
Мне становится смешно. Прислонившись к капоту, жду, пока Катя успокоится. Это происходит резко. Вот она ходит туда-сюда, нервничает, возмущается, а вот вдруг останавливается, смотрит перед собой, а затем, повернувшись ко мне и поймав мой взгляд, тут же отводит глаза со словами:
— Простите.
Катенька, ко всему прочему, еще и краснеет, тяжело вздыхает и избегает взгляда на меня. Отворачивается, замечаю, как поджимает губы. Снова становится смешно от такой реакции. Минуту назад она собиралась устроить мордобой с несостоявшейся подругой, а сейчас так сильно смущается, что кажется, вот-вот провалится сквозь землю.