Дочь друга. Ненужные чувства

Черно Адалин

— Хорошо. Тебе виднее.

Отключаюсь. Въезжаю в знакомый проезд и предвкушаю скорый сон.

— Не хочу, — упирается, когда пытаюсь взять ее на руки и вытащить из салона. — Спать.

Пытается смешно свернуться в автомобиле клубочком, но у нее не выходит, и она резко распахивает глаза. Взгляд расфокусирован, но в целом как будто в порядке. Утром от бессилия и отключки будет мучиться чувством вины, а сегодня вдруг улыбается и сама подается ко мне.

— Кирилл…

С таким придыханием произносит, что я моментально забываю о сне и начинаю думать

о кровати совсем в другом ключе.

— Ты такой… сильный… и мужественный. И высокий… Ой, как высоко! — восклицает, когда беру ее на руки и несу к входу в подъезд.

Комплименты засчитаны. Дальше надеюсь, что Катя отключится снова и восстановится таким образом быстрее, но у нее словно открывается второе дыхание. Как только спускаю ее на пол, льнет ко мне, якобы чтобы подержаться, но на ногах она стоит прекрасно, даже не шатается. А вот меня, кажется, шатает. От ее откровенного и в то же время невинного поведения.

— Кирилл… — Катя утыкается подбородком мне в грудь и поднимает голову вверх.

Смотрит так пронзительно, что на долю секунды думаю о поцелуе. О ее манящих губах и языке, которым она их облизывает. Надо было не щадить Никитичну и везти Катю к ней, но уже поздно. Плоды своего решения придется пожинать долгую ночь, а судя по реакции моего тела, ночь окажется непростой.

Трогать, Кирилл, нельзя. Смотреть можно, трогать — нет. Впрочем… смотреть тоже нежелательно.

Глава 15

Кирилл

Дойти до квартиры оказалось тем еще испытанием, но внутри легче не становится. Ставшая внезапно активной Катя ведет себя странно. У нее учащенное сердцебиение и слишком хорошее настроение. Ее бы отвезти в больницу на анализы, но, боюсь, после последнего скандала, если я привезу девочку, в крови которой будут наркотики, последует еще один скандал, а мне, честно говоря, хватило. Пожалуй, на всю жизнь.

Так что я внимательно слежу за ней дальше. С одного раза обычно ничего страшного не бывает. У меня, если что, дома обширная аптечка. Понятия не имею, нахрена купил, и надеюсь, она не понадобится. Судя по Кате — нет. Ей весело. В какой-то момент она смотрит на меня странно, осматривается.

— А почему я тут? Вы меня забрали из клуба? Не помню уже.

Она улыбается. Смотрит своими пронзительными глазами так внимательно, что приходится отворачиваться. Я не о том думаю, совсем не о том.

Но взгляд практически сразу возвращаю. Не к лицу, а к ее фигуре. Тонкой талии, широким бедрам, груди и шее. Почему-то на ней зависаю. Тонкой, изящной, хрупкой. Представляю, как там будет смотреться засос.

Совсем меня ведет. До невозможного сильно. Не помню, чтобы когда-то так себя чувствовал, чтобы накрывало настолько. Даже Рите подумываю позвонить.

Ее, конечно, формат “просто секса” не устраивает, но я готов сделать вид, что готов к отношениям, потому что вот это — ненормально.

Кате что-то около двадцати, может, годом больше, а мне… дохера уже мне, короче. Десять лет разницы у нас точно есть.

Бля-я-я-я…

Я

на полном серьезе думаю о том, какая у нас разница. Значит, мысленно уже допустил вероятность, что между нами что-то может быть. Это страшно. Она дочь Дмитрия. Он узнает — быть беде. Не знаю, где он сейчас, до чего дослужился. Если выше поднялся, может ведь мне проблемы на ровном месте устроить.

— Кирилл…

Она близко. Не заметил, как подошла. Останавливается рядом, смотрит снизу вверх, облизывает губы.

— Я никогда не целовалась.

Она внезапно слишком откровенная. Толкается носом мне в шею, чувствую там ее дыхание.

— Катюш…

Пытаюсь ее отстранить. Что они ей, блядь, насыпали? Найти бы их всех и закатать, но опять-таки… мне не нужны проблемы. Нахер все. Я просто хирург, я выполняю свою работу. Защита наивных глупых девочек не в моей компетенции.

— Ты так пахнешь… можно я… попробую?

Я охереваю от того, как резко она переходит на “ты”, и как-то даже не успеваю уточнить, что именно она собирается пробовать, как Катя приподнимается на цыпочках и прижимается губами к моим. Правда пробует. Облизывает языком, ласкает.

Выдержка летит к хренам.

Я на нее набрасываюсь. Сминаю ее губы, проталкиваюсь в рот языком. Она охает, но впускает и отвечает. Несмело. Наверное, и правда не целовалась.

Я краду у нее первый поцелуй. Это осознание ударяет в голову и в пах. Там все уже болезненно ноет от желания.

Катя обвивает мою шею руками, приподнимается на цыпочках и льнет ко мне. Поднимаю ее, невесомую, на руки, она тут же обвивает ногами талию. Толкаю ее к столешнице, усаживаю сверху и устраиваюсь между ее ног.

Она тяжело и надсадно дышит, хнычет, когда пытаюсь отстраниться, и сама меня к себе приближает, хватая за кофту руками. Открывает охотно рот, когда целую, тоже вытаскивает язык.

Нетерпеливо ерзает. Зачем-то обнимает меня ногами, придвигается, трется промежностью о мой пах и охает, в шоке распахивая глаза. Я не железный. Знаю, что она девственница и что трогать нельзя. Вообще ничего нельзя из того, что мы делаем, но мы уже сорвались.

Катя в том состоянии, которое нужно удовлетворить. Я знаком с этим всем, когда-то баловался. Некоторые виды таблеток срывают крышу. Под их действием что угодно может произойти, так что всегда было проще трахаться. Выплескивать и трезветь с оргазмами. Это и приятно, и безопасно, себе точно не навредишь.

Катя тянет мою кофту вверх, добирается до оголенной кожи, проводит хрупкими пальчиками по торсу. Вряд ли понимает, чего хочет, если даже не целовалась. И я не должен быть тем, кто ей это покажет, но понимаю, что, если ничего не делать, она может себе навредить. Психоза мне тут только не хватало.

Снова подхватываю ее на руки и несу в спальню. В свою. За мной тяга к мазохизму никогда не отмечалась, но сейчас именно это и делаю. Издеваюсь над собой, позволяя себе ее раздеть.

Она очень податливая и горячая. Ни капли стыда, что определенно обусловлено действием того, что ей намешали.