Дочь друга. Ненужные чувства

Черно Адалин

— Меня подвезет одногруппник.

Мне уже прекрасно известно, что Катя мастерски умеет врать, но черт…

Почему-то хочется поверить ей, а не себе. Хочется просто забыть, что видел, как она садилась в машину Орлова.

— Я уже домой. Буду, думаю, скоро.

— И я… скоро.

Голос словно неуверенный. Я даже за это цепляюсь, вдруг Орлов ее заставил, допустим, силой? Но я видел, что нет. Что она радостно улыбалась, когда садилась к нему.

Я еду за ними. Жду, наверное, что он ее повезет в ресторан, но они

паркуются за пару домов от моего. Катя долго не выходит, и у меня снова разыгрывается воображение. Очень ярко, почти до всплывающих перед глазами сплетенных двух тел.

Если бы на месте Орлова был кто-нибудь другой, я бы подумал, что ревную, но с ним дела обстоят иначе. Я даже представить не могу, в какой вселенной буду относиться к нему нормально. Подозреваю, что ни в какой. Моя ненависть к нему вечная. И подпитывается она вот такими моментами. Он ведь знает, что я знаком с Катей, и юзать это будет по полной программе. Даже если она ему неинтересна, он заинтересуется ею назло мне. Чтобы насолить, чтобы показать, что он — лучше. После моего отказа ему в интервью от него ждать можно чего угодно.

Катя разочаровывает, но я ее слишком плохо знаю, чтобы делать какие-то выводы. А то, что знаю, с огромной вероятностью неправда, потому что врет Катя, теперь уже как-то не сомневаюсь — мастерски. Мне по телефону так уверенно сказала про одногруппника, что я бы поверил.

Раз не получается с ней по-хорошему и откровенно, значит, придется по-своему.

Вместо поездки домой, как планировал изначально, заваливаюсь в клуб, заказываю виски и сажусь у барной стойки. Катя не заставляет себя ждать. Набирает меня несколько раз, затем пишет сообщения. Волнуется. Или снова врет. Как понять?

Женщин я привык понимать или хотя бы как-то догадываться, чего они хотят, но с Катей не выходит. Она юлит, врет, чтобы добиться своих целей. Не удивлюсь, если Орлов ей дал задание взять у меня интервью, и именно его она у меня выбивала своими громкими стонами.

Стакан с виски уже второй, девушка рядом, кажется, третья по счету. Две предыдущие с легкостью нашли, с кем скрасить сегодняшний вечер после того, как я их отшил, а эта никак не сдается. Сидит, строит глазки, пытается заговорить даже после полнейшего игнора. А потом она наклоняется ко мне так близко, что меня мутит то ли от ее приторных духов, то ли от виски, которого я налакался словно не в себя.

Я отшатываюсь и от нее тоже, отхожу подальше и, выпив из стакана последние глотки, ухожу из бара. За руль я больше не сажусь, вызываю такси, а машину оставляю на парковке у бара за дополнительную плату.

Допитое наспех виски догоняет меня где-то у подъезда, а у двери я с трудом попадаю в замочную скважину. А вот войти получается феерично! Громко, подобно внезапно устроенному празднику, который никто не ждал.

Я сбрасываю обувь с ног, отшвырнув подальше, и, зацепившись взглядом за Катю, нетвердым шагом иду к ней.

—

Ну что? — спрашиваю, как на допросе. — Довез тебя твой одногруппник?

— Довез, сколько тут ехать…

Она хочет сказать что-то еще, наверняка хочет, но усердно молчит, делая вид, что спрашивать ей, в общем-то, не о чем.

— А я промахнулся. Поехал не домой вот.

Я едва стою на ногах, добираюсь до своей спальни заплетающимся шагом, запутываюсь в ногах и едва не сваливаюсь, но рядом оказывается Катя. Такая вкусно пахнущая, манящая, нежная. Я проникаюсь. Вот теми бабами из клуба как-то не получилось, а ею — сразу. Вштыривает не по-детски.

Как только Катя доводит меня до кровати, то собирается уходить, но я ее торможу. Хватаю за руки и резко меняю наше положение. Она оказывается внизу — раскрытой и беззащитной. Распахивает широко глаза, смотрит своим пронзительным взглядом будто в самую душу.

— Хочешь, расскажу тебе все?

— О чем? — непонимающе хмурится.

— Обо всем произошедшем. Будешь знать не только официальную версию, но и версию от первого лица. Хочешь? — забрасываю наживку.

— Хочу! — с вызовом, заглатывая крючок.

Глава 25

Катя

— Ты употреблял наркотики? — спрашиваю с ужасом.

— Что тебя удивляет? Ты говорила, что ознакомилась с делом.

Я ознакомилась, но не поверила даже десяти процентам того, что там было написано. Я не могла себе даже представить, чтобы Кирилл употреблял наркотики, потому что я видела его после задержания, когда его оправдали и отпустили. Он ночевал в нашем доме, выпивал с отцом и выглядел скорее как пострадавший, чем виновник.

И отец мой…

Он ведь искал какие-то доказательства, копал. Не верил в виновность Кирилла или видел в деле гораздо больше того, что было на поверхности.

— Я обдолбался, привезли эту девочку. Я ни хрена не смог сделать. Пока приехал хирург, она умерла.

— Это все?

— Все.

Не верю!

Не хочу верить, согласна! Потому что Кирилл другой. Может быть, я не знала его раньше, но знаю сейчас. Вижу, как он горит своей работой и как на него равняются окружающие. Разве стали бы относиться так к тому, кто виновен? Да его на работу бы даже не взяли, несмотря на оправдание в суде.

— После той девочки я завязал. С реабилитацией, конечно, с клиникой, завязал и стал снова оперировать, но сорвался. Так случилась вторая жертва.

— Подожди… — я прикладываю палец к губам и слегка прикусываю ногтевую пластину. — Но ведь на второй операции присутствовал твой отец.

Он стреляет в меня взглядом. Смотрит выжидающе, словно не понимает.

Я все читала, да. И официальные документы, и то, что написано в сети, и показания медсестер. Сначала одни, а затем — резко другие.