Дочь друга. Ненужные чувства

Черно Адалин

Танцуют, веселятся, девушки визжат, когда включается знакомый популярный трек. Я тоже хочу включиться, но меня словно что-то останавливает. Алкоголь, приятно разливающийся по телу, ни капли не расслабляет.

Скорее наоборот.

И ощущения у меня не самые хорошие. Чувство, что кто-то за мной наблюдает, не покидает. Но за столом, где сидят парни, шумно и весело, они общаются между собой, а Орлов, судя по приложенному к уху телефону, вообще с кем-то разговаривает.

Я стою в стороне недолго. Девушки очень быстро

выдыхаются и возвращаются, так что иду и я, но, вопреки ожиданию, меня никто не отпускает. Орлов с улыбкой закидывает мою сумочку себе за спину и указывает на место рядом с собой.

Мне становится предельно понятен намек, хоть я и гнала от себя эти мысли. Роман Львович не интересует меня как мужчина.

То ли потому, что он слишком настырный, то ли потому, что единственный интересующий меня мужчина за сегодня мне даже не позвонил.

И не написал. Вообще никак не дал о себе знать, хотя я, наверное, ждала.

— Ты не танцевала, — тихо замечает Орлов.

Зря я думала, что за разговором он ничего вокруг не замечает. Оказывается, он все видел. И танцующих девушек и отсутствие меня.

Внимательный, местами даже чересчур, придирчивый. Вряд ли от него возможно что-то скрыть.

Не зря ведь его называют лучшим журналистом-криминалистом. Он может увидеть то, что не видят другие. Проанализировать, мгновенно сделать выводы.

— Передумала.

Мне не нравится его пристальное внимание. Не нравится то, что его бедро опасно близко к моему, прикасается, мешает. И то, что Орлов протягивает мне коктейль излишне настойчиво, тоже не нравится. Не располагает, а напротив, раздражает.

— Я, пожалуй, пойду.

— Катя…

— Простите, Роман Львович. Я, видимо, не так сильно хочу у вас работать.

Понятия не имею, понимает он мой намек или нет, но резко отодвигается, позволяя мне выйти. Я забираю свою сумочку, наспех прощаюсь с ребятами — с теми, кто спрашивает, почему я ухожу, и стараюсь при этом не смотреть на Романа Львовича, потому что вижу его расслабленную позу и легкую ухмылку на губах. Не знаю, о чем он думает, и знать не хочу.

Расслабиться получается лишь на улице. Вдохнуть холодный воздух, закутаться в куртку. Автобусная остановка, как показывает карта, совсем неподалеку, а такси, которое я вызвала еще в клубе, так и не нашлось. Видимо, сейчас самый ажиотаж, многие возвращаются домой, если судить по собравшейся толпе на улице.

Я иду медленно, все еще периодически заглядывая в телефон и надеясь, что тот оживет входящим звонком.

— А кто это у нас тут…

Я так резко наталкиваюсь на препятствие, что в первые мгновения не могу понять, что происходит. Передо мной вырастают два человека. Сзади, при попытке отойти, еще один. Они зажимают меня в кольцо, что-то говорят. Я почему-то реагирую не сразу, а когда начинаю, уже поздно, потому что сумочку, в которой спрятан перцовый баллончик, у меня отбирают.

— Красивая

такая…

— И сочная.

— Ух!

Меня трогают чужие руки, рот зажимают ладонью, но хуже, что я не сопротивляюсь, шокированная и дезориентированная происходящим напрочь. Даже когда меня тащат куда-то с дороги, не пытаюсь хотя бы брыкаться. Кричать все равно не смогла бы. Ладонь на моих губах не позволяет им разомкнуться.

Глава 30

Катя

От страха меня парализует. Я хочу закричать, когда появляется возможность и с моих губ убирают руки, но у меня ничего не получается. Я лишь открываю и закрываю рот, словно рыба, выброшенная на берег.

Они что-то говорят. Кто-то из амбалов, кажется, даже беспокоится о моем состоянии. Все это каким-то фоном проносится.

А затем таким же фоном я слышу голоса. Очень знакомые голоса. Они принадлежат Кириллу и Орлову. Я распахиваю веки, когда меня отпускают. Скольжу по стене спиной и оседаю внизу, но отчетливо вижу, как они начинают избивать ребят. Тот, которого бьет Орлов, выбирается из захвата и убегает, а второй…

Я отворачиваюсь, чтобы не видеть, во что он превращается под глухими ударами Кирилла.

— Хорош! — это к Киру подходит Роман Львович. — Ты его убьешь, ну…

Он не реагирует, отбрасывает его руку от себя в сторону. Я вижу, как ко мне идет Орлов. Слишком медленно, словно боясь подступиться.

— Эй, — приседает рядом, — ты как? Сильно испугалась?

Я даже ответить не успеваю. От меня его оттаскивает Кирилл. Так резко и неожиданно, что я впервые за весь вечер вскрикиваю и зажимаю рот ладонью, испугавшись себя саму. Ошарашенно смотрю за тем, как Кирилл бьет Орлова в челюсть и получает от него ответный удар.

Они сцепляются, словно давние заклятые враги, хотя, если брать в расчет их взаимоотношения, так оно и есть. Они ненавидят друг друга, но разве это повод устраивать драку сейчас? Прямо передо мной?

Я поднимаюсь на ноги, отшатнувшись, когда мимо меня ковыляет тот, кто меня схватил. Он, пользуясь случаем, убегает с места потасовки, поджав хвост. Я же иду к ребятам. У Кирилла из носа хлещет кровь, а Орлов словно забыл, что он журналист и может попасть в скандал. Да они оба могут, господи!

Я не успеваю подойти к ним, когда Орлов, рухнув на землю, кричит что-то Кириллу, и тот останавливается. Смотрит на него с презрением и, плюнув ему под ноги, произносит:

— Мразь!

Господи, да что случилось?!

— Катя, — выдыхает он, когда оказываюсь ближе.

Обхватывает меня руками, смотрит, словно впервые видит. Гладит по щеке, будто что-то с нее стирая. Может быть, я испачкалась, но посмотреть на себя сейчас в зеркало не могу.

— Сильно испугалась?

— Больше испугалась вас, — признаюсь честно.