Дочь княжеская. Книга 3

Чернышева Наталья Сергеевна

Сихар вернулась на свое место. Хрийз потянула за руку аль-нданну: "Пойдемте…" Канч сТруви тоже сел, и только Ненаш остался стоять, взъерошенный и злой. Он считал сестрой Фиалку Ветрову, а про Сихар каким-то образом узнал недавно, решила Хрийз. Иначе нашел время и место сквитаться с целительницей раньше.

— Мы знаем, Нагурн, — продолжил князь весомо. — Дело прошлое. И оно не дает ответа на вопрос: если именно Сихар хотела убить мою дочь, то — зачем? Вы можете предположить, почему она могла решиться на покушение? Заведомо зная,

что смертная казнь за измену княжеству и Империи — не детская шутка.

Ненаш мотнул головой. Этого он не знал. Сихар победно улыбнулась:

— Пусть принесет извинения!

Ненаш скривился, наградил женщину злобным взглядом и нехотя, через силу, выдавил из себя:

— Приношу извинения.

— Принято, — кивнула Сихар, улыбаясь еще шире.

Хрийз переводила взгляд с нее на Ненаша, не умея понять, что сейчас только что произошло. Не просто извинения! Что-то еще! Она чувствовала кислый привкус отработавшей магии в воздухе: уж не попал ли Ненаш со своими извинениями в какую-то зависимость, смертельно неприятную для него? Судя по хмурому лицу сТруви — попал.

С досады Ненаш ушел в портал, никого не спросясь. И Хрийз снова отметила взгляд струви: задумчивый и какой-то очень уж страшный. Не хотела бы она, чтобы на нее старый неумерший когда-нибудь вот так же глянул!

Девушка бережно погладила по перьям неподвижного Яшку. Сийг так и лежал на столе, распластав крылья. Качественная "морозилка", продержится долго, до вечера, а может быть, и до утра. Хрийз встретилась с яростным взглядом птицы: оранжевый глаз горел неистовым огнем. Да он же в сознании! Если, конечно, можно говорить о сознании у птицы. Яшка все чувствует, все понимает, только крылом шевельнуть не в состоянии, и мысли у него — конкретные: как-то разорвать невидимые магические путы и впиться в ненавистное лицо когтями, клювом, впиться и — в клочья, в кровавые ошметки, навсегда!

Птичья злоба вызвала нервную дрожь в теле, Хрийз глубоко вздохнула, стараясь успокоиться и взять себя в руки.

— С чего он вас так ненавидит, Сихар? — спросила она.

— Я с сестрой вашей ссорилась, — объяснила она, — с Хрийзтемой Старшей. И расстались мы очень уж нехорошо… Вот он и запомнил. Фамильяры не умеют рассуждать, особенно боевые птицы вроде него. Но память у них изрядная. Я сниму с него "морозилку", но только если позволено мне будет уйти. Иначе он снова набросится.

— Отец…

Князь кивнул. Сихар сотворила сначала портал, а потом сделала сложный жест над Яшкой. Птиц с воплем прыгнул в воздух, развернулся, складывая крылья для атаки. Но портал уже схлопнулся, и Яшка, промахнувшись по цели, вмазался в высокую спинку стула и его опрокинул. Взвился под потолок, разочарованно крича.

— Держите вашу птицу в руках, ваша светлость, — брюзгливо посоветовал Лае. — Когда-нибудь вашего фамильяра убьют, и будут правы. Это Сихар вас почему-то жалеет, а я бы, к примеру, не пожалел. И любой другой — тоже. То, что вы — княжеская

дочка, не дает вам права плевать на закон.

Хрийз виновато молчала и на отца не оглядывалась. Было стыдно и было страшно за Яшку, а еще было ясно, как светлый день, что в этом вопросе отец не помощник: закон есть закон и закон един для всех, и особенно — для правящих семей, потому что такие семьи — пример для остальных.

Хрийз подняла голову и постаралась поймать сознание Яшки, как учили когда-то на патрульной станции. Наука всегда давалась ей нелегко, но сейчас непременно нужно было обуздать сорвавшуюся с нарезки птицу. Короткий, исполненный силы приказ — вниз, куриная башка, вниз! Немедленно!

Яшка свалился сверху на подставленную руку, гневно крикнул — я тебе еще поору, негодник, все перья выдеру! Сидеть! Собачья команда подействовала. Сийг сложил громадные крылья и замер, всматриваясь в лицо хозяйки то одним, то другим глазом по очереди. Хрийз аккуратно пересадила тяжелую птицу на стол. Сидеть!

Яшка каркнул недовольно, но подчинился.

Хрийз выдохнула с облегчением. Получилось!

— Можете ведь, когда захотите, — ворчливо буркнул Лае.

— Простите меня, — девушка обвела взглядом магом. — Я… я плохая пока что хозяйка для своего фамильяра. Но я научусь… — тут голос сорвался, и она торопливо опустила голову.

Не хватало еще, чтобы слезы ее все здесь увидели!

— Весная Заряновна, — сказал Бранислав, — вина с вас снята полностью. И попрошу впредь не запутывать следствие. Убийца — на свободе, он ходит среди нас неузнанным, и мы не знаем, когда и откуда ударит. Не нужно предоставлять ему лишних возможностей.

— Дайте мне умереть, — глухо выговорила горянка.

Она держала руки на столе, ладонями вниз, и в позе ее, во взгляде вниз, на собственные запястья с еще не разгладившимися следами от магических оков, читалось отчаяние.

сТруви покачал головой. Сказал:

— Твоей дочери можно помочь…

— Не лги, мертвец, — ровно выговорила Весна. — Ей уже не поможет ничто. Потому что ее больше нет. Как можно помочь душе, которой больше не существует в мире?

— Мы не зря столь тщательно изучаем артефакты Третерумка, — подал голос Тахмир. — Мы продвинулись в понимании тайн перерождения душ так далеко, как никогда раньше. Магия моих бывших братьев — велика и могущественна, ее должно обуздать и направить на службу жизни…

— Я смотрел схему того, что вы называете Уходом, — сказал Лае. — В общем-то, насколько можно судить, душу при открытии портала разделяет на три части. Это какой-то закон, который нам пока не известен в деталях, но и у вас произошло то же самое. Одна часть осталась в вашем прежнем мире. Одна — здесь, в Храме Белодара…

— А я недавно случайно напал на след третьей, — буднично сообщил сТруви, смыкая кончики пальцев. — Так… бродил как-то по Грани… как бродит в поисках добычи любой дохлый, гнилой, древний…