Дочь княжеская. Книга 3
Шрифт:
Хрийз отдернула голову от стекла. Вовремя проснулась: приехали.
Аль-нданна Весна держала свою лавку на первом этаже дома, где жила сама вместе с помощником. Помощник, хмурый беловолосый горец, приходился ей каким-то дальним родственником. У него была девушка, тоже горянка, но Хрийз с ними обоими не особенно общалась. Видела, знала, что есть такие. Здоровалась, но не более того. Еще имена у них были со значением — Беляна и Подснежник. Надо будет узнать, почему у одних горцев имена на родном языке, а других — переводятся, как у Весны и ее помощников…
Хрийз толкнула дверь, и только
— Что это, — растерялась Хрийз. — Уехали…
— Уехали, госпожа, — подтвердила Лилар, но таким каким-то тоном, что сразу стало не по себе.
Хрийз развернулась к ней, взглянула сердито: в чем, мол, дело? Лилар качнула головой, шагнула к двери, повела ладонью. Вспыхнули в воздухе какие-то знаки, бледные, ало-коричневые, и тут же угасли.
— Что это? — испуганно спросила Хрийз.
— Печать государственной стражи, — пояснила Лилар.
— То есть… это что… то есть… ее забрали?
— Арестовали, да.
— Господи… да за что…
— По подозрению в покушении на убийство, я полагаю.
Хрийз переварила услышанное. Результат ей очень не понравился.
— Да вы что! — возмутилась она. — Да не могла она… Это не она!
— Вам откуда знать, госпожа? — невозмутимо спросила Лилар. — Дознаватели разберутся.
— Да не разберутся они! — озвучила Хрийз очевидное. — Вы вот сами тоже… Вы же ее не любите, Лилар, я не слепая, я вижу! И остальные так же. Не виновата она!
— Аль-нданна Весна — артефактор высшего класса, — терпеливо выговорила Лилар. — Звездчатую закольцовку, подобную той, что обнаружили у вас, Сихар и Званы могла сотворить только она.
— Могла — не значит, сделала! — возмутилась Хрийз.
— Разберутся.
— А если нет? Я хочу ее видеть.
— Простите, но вряд ли это возможно, госпожа.
— Лилар!
Неправильная горничная поджала губы и покачала головой. Хрийз от избытка чувств прошлась по дворику, по хорошо знакомой дорожке, от калитке к запертой двери и обратно. Она чувствовала, нет, она знала, что аль-нданна Весна здесь ни при чем совершенно! Не могла она… ну, не могла же! Зачем? Почему? Может, княжескую семью она не любила, не за что, ведь она здесь пленница, и ее это не радует, но убивать! Да еще так!
— Возьмите себя в руки, госпожа, — негромко посоветовала Лилар.
— Что? — Хрийз вскинула голову.
— Оглянитесь.
Девушка обернулась. Двор пророс стекляниками — прозрачными полумагическими цветами, жадно раскрывшими свои бутоны. Они были везде — на клумбах, на дорожке, даже — на фасаде, и больше всего — рядом с источником силы, с самой Хрийз.
— Что это… откуда…
— От вашей несдержанности, — пояснила Лилар. — Возьмите себя в руки, успокойтесь.
Цветы шелестели на морозном ветру, и в их шелесте Хрийз почудилась вдруг неясная угроза. Но какая угроза может идти от родной стихии?! Кажется, девушка задала вопрос вслух, потому что Лилар ответила ей:
— Любая стихия, вышедшая из-под контроля, очень опасна. Жизнь — не исключение.
— Но эти цветы… то есть, я хочу сказать… цветы — безобидны? Они же цветы!
Но
— Вы ведь сами все прекрасно понимаете, госпожа, — мягко сказала неправильная горничная, беря Хрийз за руку, как маленькую. — Пойдемте.
Хрийз пошла за нею, а у порога оглянулась. Цветы все как один повернули головки ей вслед. Не к солнцу. А к ней. Девушка плотнее затянула шарф на шее.
«Знания утрачены», — сказал ей тогда старый князь. — «Стихию надо поднимать и изучать заново»
Огонь опасен, он обжигает. Вода опасна — ею можно захлебнуться. Воздух поднимает в небо ураганы и смерчи, Земля погребает под огромными оползнями, камнепадами, селями. Смерть — и так понятно, что это такое. А Жизнь…
На что способна смертоносная Жизнь, Хрийз не знала и даже не могла догадаться. Все в ней восставало против этой, логичной в общем-то, мысли. Жизнь — это благо, Жизнь — это безусловное Добро, в отличие от Смерти, не так ли? Но магические стеклянные цветы, проросшие во дворе аль-нданны Весны от гнева проводника стихии Жизни напомнили давным-давно прочитанную в далеком детстве жуткую фантастическую книжку, в которой хищные растения поедали людей. Но если там, в Геленджике на Земле, легко было отмахнуться от страшных книг, списать все на воображение автора, то здесь, в мире магии и зеленого солнца, могло ожить все, что угодно.
Стекляники не триффиды.
Но их действительно стало слишком много в городе…
Изломанная заря в окнах домов остывала, плыли по улице зеленовато-сиреневые сумерки. Похолодало, и в прозрачном воздухе заплясали тоненькие искры — вымерзала атмосферная влага, осаждаясь в виде мелких, стеклянных льдинок. Хрийз плотнее стянула капюшон, сунула озябший нос в шарф. Скорее бы уже возвращалось насовсем солнце и уходили холода! Лето, когда можно было надеть всего лишь одно легкое платье, вспоминалось с приставкой «это было давным-давно, и это была неправда». Не верилось, что наступит день, когда снова можно будет скинуть сапогу и натянуть открытые босоножки!
И трамвай где-то застрял. Замерз, наверное, вот и стоит на рельсах памятником самому себе…
— Вот ты где!
Хрийз обернулась, она узнала голос, — да Гральнч же!
В теплой одежде, но капюшон с головы свалился, и прозрачные волосы вспыхивают колкой радугой в угасающем дневном свете. «Дурак!»- подумала Хрийз,
— «Надень шапку, застудишь же голову!» Но она не успела ничего сказать, как Гральнча понесло дальше:
— Что, довольна, да?! Счастлива! Хорошего человека под смерть подвела — радуешься?
— Ты сдурел? — спросила Хрийз, ничего не понимая. — Каких грибов ты наелся?
— Да ты сама! — яростно выдохнул он, подступая ближе. — Да ты…
Ветер прошелся по улочке, насыщенный магией одной из изначальных сил ветер. Хрийз моргнула, не успев сообразить, в чем дело. Но старший Нагурн уже лежал на снегу, и синий, расшитый белой и алой строчкой с крохотными жемчужинами, аккуратный сапожок Лилар устроился на его груди как влитой: захочешь сдвинуть — надорвешься. Хрийз оторопело узнала жемчуг: та самая мелкашка, на сортировке которой она работала в прошлом году, когда жила в Жемчужном Взморье.