Дочь кузнеца, или Секреты Средневековой стоматологии
Шрифт:
Небо над головой становилось всё более пасмурным, предвещая скорый приход зимы. Но пока осень царствовала на земле, даря последние тёплые дни перед холодами.
Такими передо мной предстали прекрасные здешние виды. Карета подъехала к просторной лужайке, где доктор предложил устроить небольшой пикник.
Мы вытащили корзину с захваченной из дома провизией и расстелили пледы на траве. Шон, казалось, был чем-то обеспокоен. В глазах его читалась лёгкая грусть, и он долго не решался прервать затянувшееся молчание. Наконец, глядя мне прямо в глаза своим небесно-голубым взором, он произнёс:
–
Глава 25
– Я люблю тебя…
Не стану кривить душой: слова Шона не стали для меня откровением. Женская интуиция подсказывала, что молодой лекарь заглядывается на меня с не совсем дружескими чувствами. В моём сердце его образ тоже вызывал особую теплоту, такую, какую ранее не испытывала ни к кому другому. Тем не менее столь скорого и откровенного признания от него я не ожидала.
– Шон...- опустив глаза, еле сдержала улыбку.
– Ты и впрямь думаешь, что это любовь?
– Любовь ли это, иль наваждение, но ты, Лира, не выходишь из моих мыслей, - юноша бережно взял мою ладонь и прижал к своей груди.
– С того самого дня, как я впервые увидел тебя у ложа больного графа. И скажу прямо - ты поразила меня не только своей женской красотой. Приверженность миссии целителя, безграничные знания, ум - для меня эти дары гораздо ценнее красоты. Век девы короток - лет пять цветёт она подобно распустившемуся бутону, а после лепестки начинают увядать. Твои же таланты останутся с тобой до последних дней. И, признаюсь, мне очень повезло, ведь встретить светило медицины в юбке я даже и не чаял. Ответь же, Лира, по душе ли тебе моё откровение?
– За откровенность отплачу тем же, милый друг, - ответила я, прямо глядя в его глаза.
– Ты тоже приятен моей душе. Не стану лгать, я не умирала от безумных чувств к тебе. Возможно, не дано мне любить обычной в понимании людей любовью. Но, если бы мне было суждено выбирать человека сердца, другого я бы не просила у небес. В этом мире ещё никто не был так близок мне по духу, как ты.
И дело, наверное, не только в том, что у нас общее призвание. Меня восхищают твой разум и жажда познания. Кроме того, я поняла, что ты из тех людей, что никогда не предают. А это дорогого стоит. Не знаю, можно ли назвать мои чувства к тебе настоящей любовью, но ты дорог мне гораздо более, чем просто друг.
Я лукаво улыбнулась.
– И ещё... Вы очень красивы, сударь, да будет вам известно. Редкая дама устоит пред таким небесным взором...
Шон заметно смутился и даже слегка покраснел. Но тут же с чувством продолжил свои изъяснения.
– Слова эти - не пустые плоды воздыханий влюблённого. Лира, раз уж ты ответила на мои чувства, тянуть далее я не намерен. Спрошу тебя: согласна ли ты стать мне женой пред Богом и людьми? Я не богат и не знатен и не могу кинуть к твоим ногам все сокровища мира. Но обещаю быть самым преданным мужем, соратником и помощником на твоём пути. Что скажешь на это?
Я не стала затягивать паузу, чтобы не дать повода сомневаться в моих чувствах к человеку, предложившему самое дорогое - своё сердце.
– Конечно, я скажу "да", милый Шон! Было бы величайшей
– Тогда позволь...
– тихо выдохнул мой кавалер, нежно притянул меня к себе за талию и прильнул к губам в чувственном поцелуе.
Это было первое соприкосновение с мужчиной в новом мире. От волнения голова закружилась, сердце бешено застучало. Первый поцелуй… Губы Шона оказались на удивление сладкими для мужских.
Словно не целовалась, а вкушала какой-то медовый напиток с неуловимым, непривычным привкусом. Прохладный шёлк его губ сводил с ума, я чувствовала биение каждой их клеточки. Наш поцелуй был долгим, трепетным и, скорее нежным, чем страстным. Вот как, оказывается, целуются в средневековье...
С трудом оторвавшись от губ друг друга, мы, не сговариваясь, обнялись. Я положила голову на грудь юноши, а он нежно погладил мои растрепавшиеся на ветру волосы. Несколько минут мы молча провели в объятиях, после чего Шон посмотрел мне в глаза и немного неуверенно произнёс:
– Лира, милая... Знаешь, этой ночью я готовился к признанию. И впервые в жизни в душе родились стихи. В твою честь, в честь дамы сердца. Конечно, я на Орфей и не Вергилий, и поэтический дар - не удел медика. Но, если ты позволишь, я прочту тебе это первое творение, продиктованное не разумом, а сердцем.
– Боже, милый...
– я почувствовала, как зарделась.
– Конечно, прочти! Поэт ли ты иль нет, но для меня твои строки - бесценный подарок!
Шон застенчиво улыбнулся, достал из кармана сложенный вчетверо лист и, развернув его, прочёл без лишних эмоций и патетики:
"Дева явилась, как луч, на пути этом бренном. Даром ли неба, иль, может, посланницей тьмы. Только нарушен покой мой душевный отныне. Чар её сила в безумие ввергла навеки. Нет в ней красот, что мифическим нимфам пристало, Нет драгоценных камней и уборов на деве желанной. Только в сравнении с ней благородные дамы Кажутся битым стеклом рядом с редким, бесценным алмазом. Нет, не красою своею меня эта дева пленила. Нет ей подобных созданий средь рода людского. Если суккуб она даже, что послан из ада, Видит Господь, я отправлюсь за нею и в тень преисподней..."
Выслушав эти строки, я нежно погладила жениха по щеке.
– Мне очень понравилось, милый. Хотя, признаться, твоё творение несколько странно для любовного сонета. Но это прекрасный поэтический опыт! Благодарю тебя. В моей жизни это второй случай, когда мне посвящают стихотворение.
– Вот как? А когда же был первый?
– спросил доктор с неподдельным изумлением, и в голосе его я женским чутьём угадала нотки ревности.
– Милый друг, не подумай дурного, - поспешила успокоить его.
– В моём сердце никого не было до тебя. Просто не так давно на пути мне встретился человек, который признался в чувствах. Но я не приняла этого всерьёз. Видишь ли, он служитель искусства, которому для вдохновения нужна дама сердца, достойная баллад. Мне кажется, у него это была лёгкая влюблённость творца в свой придуманный идеал. Я не ответила ему взаимностью. И не жалею. Наверное, в награду небеса послали мне тебя...