Дочь моего друга
Шрифт:
— Я так и не думаю, Ян. Отец есть отец.
— Спасибо. Еще я хотела попросить: давай отложим мой переезд к тебе ненадолго? Я хочу дать папе время свыкнуться с мыслью о том, что мы вместе. На самом деле, он не так критично настроен, как кажется на первый взгляд. Он был так одержим идеей самому подобрать мне парня, и ему нелегко принять, что я решила все без него. Я просто не хочу ранить его чувства.
Я молча выслушиваю, как еще одно из моих предположений облекается в слова, и даю себе несколько секунд, чтобы обуздать вспышку раздражения. Очень хочется сказать
Проблема в том, что мое время быть эгоистичным мудаком кончилось в лондонском лифте, и ничего хорошего из того, если я начну давить на нее, не выйдет. Надавлю я — в ответ надавит Семен, так по кругу, и случится то, чего я хочу меньше всего: Яна станет жертвой нашей разборки. Поэтому я, скрепя сердце и скрипнув зубами, соглашаюсь подождать.
Эта неделя походит на мясорубку: помимо ежедневной текучки, Мишина и адвокаты прописались у меня в кабинете, часами обсуждая возможности выйти из партнерства с минимальными потерями. Звонила Кравцова, шокированная тем, что на шесть точек «Хлеб&Соль» прибыли здоровенные амбалы, выставили посетителей и вынудили персонал закрыть заведения по предписанию суда. Никакого предписания они, разумеется, не показали, но припугнули сотрудников прилично, так что спорить с ними никто не решился. На место сразу выехали мои юристы, зафиксировали нарушения наряду с показаниями очевидцев и фотографиями, и неустойку я так или иначе с Семена выбью через суд. Но его расчет, разумеется, ориентирован на удар по репутации заведения.
Звонок от исполнительного директора «Серпа и Молота» застает меня по пути на встречу с Казимом, лидером солнцевских.
— Срочное что-то? Я занят.
— Склад на Калужском горит, Андрей Вячеславович. Пожарные уже выехали, но огонь быстро распространяется. Причину выяснить пытаемся…
Я стискиваю челюсть, так что череп начинает трещать. Знаю я причину. Обиженный папа Семен. Сука, сука, сука…
— Людей внутри нет?
— Рабочие сразу после задымления выбежали. Начальник смены сообщил, все, кто работал, находятся снаружи.
Я отключаюсь и, сказав Петру разворачиваться в сторону Калужского шоссе, даю себе минуту, чтобы привести мозги в порядок. Все суммы и платежи по страховкам я по возвращении из Лондона лично проверил, потому что знаю методы Семена. В деньгах я, допустим, ничего не потеряю, но головняков поимею выше крыши: срывы поставок, суды, разборки с ментами. И самое паршивое в этом, что я в ответ его ударить не могу. Вернее, могу и хочу, но, блядь, есть же Яна, а Семен ее отец. Если я в ответ палить по нему начну, то всему точно придет пиздец.
Очередной звонок по телефону заставляет меня закатить глаза и не глядя взять трубку. За неделю я слишком привык получать только херовые новости. Но на том конце слышу голос Яны.
— Привет, Андрей. Как дела?
— Здравствуй, Ян. Средней тяжести. У тебя все в порядке?
— Да… То есть не знаю.
— Не
— Папе врач рекомендовал пройти реабилитацию в Израиле, и он предлагает мне поехать с ним. На работе мне положен двухнедельный отпуск, и я согласилась.
Я дышу. Дышу, блядь, потому что этот пятидесятитрехлетний мудак нагибает меня по всем фронтам.
— Андрей… — голос Яны виноватый и расстроенный, но от этого ни хера не легче. — Я тебя очень люблю. Он мой папа, я уеду всего на две недели. Он никогда ни о чем меня не просил...
— Делай, как считаешь нужным, Ян.
Лимит моего терпения на сегодняшний день подошел к концу, и прежде чем смогу наговорить чего-нибудь лишнего, я вешаю трубку.
34
Яна
Я досматриваю очередной новостной репортаж, посвященный возгоранию склада «Серпа и Молота» и, выключив экран, несколько секунд смотрю перед собой в попытке справиться с новым приливом вины. Я согласилась лететь с отцом в Израиль, даже не спросив у Андрея, что он думает по этому поводу. Оставляю его в тот момент, когда у него серьезные проблемы с бизнесом. Что мне делать? Сказать отцу, что я не могу поехать? Как поступить, чтобы не обидеть ни одного из них? Я хочу поддержать Андрея, но и отказать отцу тоже видится неправильным: это впервые на моей памяти, когда он меня о чем-то попросил.
В отношениях папы и Андрея наступили сложные времена — они разорвали партнерство. Я знаю, что виной этому послужила недавняя новость о нас, и пыталась поговорить с каждым из них, но оба отвечают, что все уже решено и мне переживать и вмешиваться не стоит. Так они пытаются держать меня в стороне от конфликта, но разве от этого легче? Я мечтала, что мы все соберемся за одним столом, — я и два моих самых любимых мужчины, а теперь все, что мне остается, — это учиться соблюдать нейтралитет, чтобы не потерять ни одного из них.
Я беру со стола телефон и набираю номер Андрея в четвертый раз за день. Пока слушаю гудки, на глаза наворачиваются слезы. Я всегда хотела быть его опорой, а на деле облажалась. Конечно, он ничем не упрекал, но ему и не требуется. Нужно было быть внимательнее к нему, а я целиком сосредоточилась на папе.
— Здравствуй, Ян. У меня через пять минут совещание, долго говорить не могу.
— Сейчас снова в новостях про пожар передавали, поэтому звоню. Не могу не думать об этом.
— Хватит, Яна. Я говорил: товар застрахован, никто не пострадал. Вылет у тебя во сколько?
— В три, — в носу как-то особенно сильно щекочет, и потухший экран телевизора расплывается перед глазами. — Андрей, попроси меня остаться. Если я тебе нужна, я поговорю с папой и никуда не полечу. Я тебя очень люблю, ты ведь знаешь? Прости, что подвела в такой момент. Я должна была почувствовать, что у тебя проблемы.
— Яна, — голос Андрея становится строгим. — Ты чего ревешь?
— Из-за всего. Что с папой у вас все так, и что склад загорелся, и что две недели тебя не увижу. Скажи мне остаться.