Дочь моего друга
Шрифт:
— Постой, покажи мне ее, — переключаю сигнал и изумленно вглядываюсь в экран домофона.
Так это же моя студенточка! И прямиком из общаги!
— Впускай, Андрюха, — машу бокалом.
Как она в тему принесла футболку! Мне не мешает отвлечься и от Айдаровых, и от Покровских.
Вытягиваю ноги и удобнее усаживаюсь на диване.
— Ну привет, студентка Ирина. Проходи, чего стоишь на пороге?
***
Арина
Как хорошо что он назвал
Ничего удивительного, стоило увидеть Демида, сразу все вылетело из головы. С таким Ольшанским меня точно никто не знакомил.
Один его дом чего стоит. Ощущение, что это логово, а не дом. Причем внешне все очень статусно — интерьер люксовый, продуманный и, конечно же, баснословно дорогой. У нас с папой гораздо проще, хотя я знаю, сколько отец потратил на дизайнеров.
Все дело в энергетике. Я долго не решалась войти, переминалась у входа с ноги на ногу, а когда шагнула за порог, вмиг будто затянуло воронкой.
Охранник, который меня впустил, сказал, что Демид ждет в гостиной, но провожать не пошел. А мне даже у голову не пришло спросить, где искать гостиную.
Просто нашла. Сразу же. Вместе с хозяином дома, который судя по своему виду меня ждет.
Он сидит на диване в расслабленной позе, одетый в рубашку и узкие брюки, которые слишком отчетливо прорисовывают рельеф широко расставленных ног. Рукава рубашки закатаны до локтей, мой взгляд неосознанно фокусируется на крепких мужских руках, увитых крупными венами.
Как магнитом притягивает.
Рядом на столике бокал с янтарной жидкостью, в уголках губ кривая улыбка, в глазах черти.
Боги, верните мне того Ольшанского, что был раньше!
Мои ноги в одну секунду размягчаются до состояния ваты — если попробую сделать хоть один шаг, точно упаду. Поэтому стою как приклеенная, прижимаю к животу пакет с футболкой и пялюсь на бугристые мышцы.
— Долго на пороге торчать собираешься? — Демид берет со столика бокал и делает глоток. — Иди сюда, садись.
Он хлопает рукой по дивану, а я залипаю на смуглой шее. Смотрю, как двигается кадык, когда Демид делает глотательное движение, сама непроизвольно сглатываю.
Мы так не договаривались. Я готовилась к встрече с мрачноватым неприступным мужчиной, наглухо упакованным в дорогой, застегнутый на все пуговицы костюм. А еще к агрессии, которая исходит волнами, как тогда в отеле, и заставляет всех вокруг подчиняться одному только звучанию его голоса.
Но к тому, что он будет сидеть, развалившись, вытянув ноги, и потягивать виски, меня точно никто не готовил. А еще так смотреть, как будто...
Как будто я ему нравлюсь.
Может бросить в него футболкой и сбежать? Незаметно оглядываюсь по сторонам,
Правда, судя по заинтересованному взгляду Демида, мои ноги ему тряпичными не кажутся. Машинально оттягиваю подол, хотя сама нарочно выбирала платье покороче. С пояском на талии и пышными рукавами-буфами. Как у куклы...
Черные глаза смотрят не мигая, но в самой их глубине мелькает насмешка.
«Что я там не видел?» — красноречиво спрашивают они под вопросительно выгнутыми бровями.
Еще одно движение кадыка, очередная порция виски стекает вниз, а я слежу за всем этим с плохо скрываемым интересом.
Демид прав, он видел гораздо больше. Разведенные в стороны ноги, отодвинутую полоску белья, а под ней...
Все. Все он там видел.
Краска бросается в лицо, щеки вспыхивают. Хочется прижать к ним ладони, чтобы хоть немного остудить, но я подавляю порыв.
Не хочу, чтобы Демид догадался по моему лицу, о чем я сейчас думаю.
Ольшанскому тем временем надоедает ждать. Он делает глоток, встает с дивана и подходит с бокалом в руке практически вплотную. В ноздри проникает запах дорогого мужского аромата, смешанного с алкоголем и еще чем-то неуловимым.
Снова с трудом подавляю очередной порыв, на этот раз чтобы не зажмуриться.
Разве можно быть таким... притягательным?
— У тебя как будто со слухом все нормально было, — Демид облокачивается о стену, нависая надо мной. — Ты меня вообще слышишь? Или я слишком сливаюсь с диваном?
Это шутка, понимаю, что должна как-то отреагировать. Слабо улыбаюсь, оглаживаю платье. А на шее цепочкой вспыхивают ожоги, оставленные испытывающим взглядом черных глаз.
Что это? Что происходит?
Что он со мной делает?
И разве это законно вызывать такие чувства?
Внутри то холодно, то жарко. Меня то окунает в ледяную воду, то выбрасывает в жаркую пустыню, прямо в горячий песок.
Вновь облизываю сухие губы, поднимаю глаза на Демида.
— Я принесла вашу футболку, — сипло говорю и указываю глазами на пакет, который прижимаю к себе. — Я... Я ее постирала...
— Принесла, давай, — Ольшанский забирает пакет, причем я зачем-то за него цепляюсь до последнего, и небрежно бросает на диван. — Будешь?
Он протягивает бокал, в нос бьет крепкий запах дорогого виски. Папа тоже его любит, но я не пробовала ни разу. Не хотелось.
Для Ольшанского исключения делать не собираюсь, отрицательно трясу головой.
— Точно?
Теперь трясу утвердительно.
— Спасибо, Демид, я не пью.
Он не выглядит разочарованным, хотя пытается сделать вид.