Дочь моего друга
Шрифт:
— Дурочка, — говорит он совсем другим тоном. Берет за затылок и утапливает в основание шеи, — нашла, блядь, фиалку... Если бы сказала, я бы притормозил. А так засадил со всей дури по самые яйца...
Судорожно вдыхаю головокружительный аромат сногсшибательного мужского парфюма и собственного запаха Демида, которым я по ощущениям вся пропиталась.
Колючая щека бережно мажет по виску, несмело кладу руки на его бедра. Мышцы под ладонями судорожно сокращаются, Демид оттягивает за затылок и
— Опять тебя хочу, пиздец, — толкается бедрами и упирается в живот каменным стояком, — а такой облом. Нельзя.
Внезапно черные глаза становятся непроглядной ночью.
— Те гондоны, которые в номере... Они знали?
Вспыхиваю как спичка до корней волос, кончики ушей горят факелами. Хочется провалиться сквозь землю. Зачем было все портить и вспоминать об этих уродах? Но нахожу в себе силы ответить.
— Знали. Из-за этого и завелись. Оказывается, все в универе знали. И смеялись...
Мышцы под руками каменеют. Тяжелый взгляд блуждает по лицу.
— Над чем смеялись? — тон обманчиво спокойный. Таким же обманчиво спокойным бывает просыпающийся вулкан, в недрах которого уже бурлит кипящая лава. — Что смешного в девственной плеве?
Сглатываю и пожимаю плечами с показным безразличием.
— Наверное в том, что у меня она до сих пор есть... — и поправляюсь: — Была.
Демид снова привлекает, пропускает сквозь пальцы прядь волос. Шумно вдыхает воздух, зарываясь в макушку.
— Адрес мой где взяла?
А вот тут надо очень аккуратно.
— Подружка нашла.
Ивана даже с большой натяжкой сложно назвать моей подругой, но не говорить же Демиду правду.
— Это та, которая тебя шмотьем снабжает?
Киваю. Почему-то беззвучно лгать легче. Не так стыдно.
— Иди в душ, — Демид разжимает руки, и сразу становится холодно. — Халат и полотенце в шкафу. Я жду в гостиной.
Поднимает разбросанные вещи вместе с моим платьем и выходит из ванной.
Глава 9
Арина
Захожу за ограждение, открываю воду. Перед глазами пятна крови на мраморном пьедестале. Надо не забыть потом вытереть.
Странно, раньше я бы мечтала провалиться от стыда сквозь землю и только и думала о том, что я вымазала идеально чистую поверхность ванной Демида. Но Демида волнует только то, что он меня чуть не разорвал. На грязный пьедестал ему наплевать, так зачем же загоняться мне?
Выставляю комфортную температуру, закрываю глаза. И заново переживаю нашу сумасшедшую близость. Первую, такую болезненную и такую сладкую одновременно.
Столько раз я представляла себе как это будет! Но и подумать не могла, что будет ТАК.
И с ТАКИМ мужчиной.
От которого у меня сердце носится по грудной клетке
От которого по венам вместе с кровью бегут щекочущие пузырьки. И которого я до сих пор фантомно ощущаю на себе и в себе.
Я не лгу, губы и руки Демида все еще на моем теле, его член внутри.
Судорога прошивает по позвоночнику от пальцев ног до макушки. Дыхание учащается, рука скользит вниз. Туда, где я все еще до упора заполнена Демидом.
Осторожно смываю с бедер кровь, направляю лейку между раздвинутых ног. Струи воды облизывают складки и пробираются дальше, заставляя меня выгибаться и подниматься на носочки.
Набухшая, налитая кровью плоть слишком чувствительно реагирует на прикосновения. А ведь сначала было больно, когда Демид вогнал в меня свой огромный каменный ствол. Даже слезы потекли непроизвольно.
Но потом боль притупилась. Зато Демид продолжал вбиваться в меня, прожигать поцелуями-укусами. Его рука на моем клиторе просто нажала спусковую кнопку, вызвала настоящий цунами, который снес нас обоих убийственными волнами оргазма.
Разве с кем-то другим я смогла бы его испытать с первого раза? Уверена, что нет.
Раздается стук открывающейся двери, и в ванну входит Демид. Через запотевшие стекла ограждения вижу, что он уже одет в трикотажные штаны. В руках упаковка салфеток для уборки.
— Ира, у тебя все нормально? — он останавливается на пороге, и мне инстинктивно хочется прикрыться.
— Да, — отвечаю сипло, — все хорошо, спасибо.
Он как и я видит лишь силуэт. У меня между ног начинает слабо пульсировать, колени слабеют, приходится одной рукой упереться в стену.
Демид отворачивается и распечатывает упаковку. Достает салфетки, протирает пьедестал, и мои щеки вспыхивают.
Не то, чтобы в этом было что-то стыдное, но представить Ольшанского, оттирающего кровь с мрамора у себя в доме моей фантазии явно маловато.
— Жабры еще не выросли? — Демид заканчивает уборку и вырастает рядом с ограждением. Затаиваю дыхание.
— А тебе как хочется? — очень стараюсь, чтобы голос звучал непринужденно. Но я слишком взволнована, и для Демида это достаточно очевидно.
— На то, чего мне хочется, ты сегодня явно не годишься, — отвечает он сухо, — так что мой секс марафон наебнулся еще на взлете. Выходи уже, раньше надо было бояться.
Дверь закрывается, выдыхаю. Почему он на меня так действует? Я столько придумала удачных фраз — метких, остроумных. Даже язвительных. А он своим хриплым голосом размягчает мозги в пластилин...